Я срезал, вернее, соскреб с дерева две крепкие палки. На всяки случай два посоха или оружие от неизвестно каких зверей.
Очень хотелось есть.
Но вертолеты вот-вот поплывут над нашими головами, разгоняя ветром листья, воду и никем, никогда не спутанные высокие травы.
— Как нам повезло, — вдруг нарушила она горький наш молчаливый обет. — Всю жизнь воды боялась, а тут вода спасла… Ударила, как бешеная… Без памяти была совсем. А если бы ремни пристегнула?…
— Мне тоже не хватило времени пристегнуться.
— Как я хочу домой, — сказала она. — Черти понесли меня в эту командировку. Сибири никогда не видела. Свет поглядеть… Больше ничего не хочу.
Неправда, подумал я, ты хочешь есть. Но разве можно представить себе, как ловить рыбу, искать ее в этом озере? Да и чем ловить? И огня у нас тоже нет.
В полдень я по тонкому прутику, воткнутому в землю, по тени от него и моим часам определил точное время, здешнее время, нашел север и юг. Всплыли-таки, бесполезно до сих пор таившиеся где-то, школьные знания. Определил, куда показывает стрелка на дереве. Почти на юг, на пять минут правее…
Ночью мы снова прятались в еловом шалаше. Туда не хотели забираться едкие злые комары. Смолистый дурман успокаивал, усыплял, но теперь я слышал все ночные звуки леса, хрипы, шелест, пересвисты, бульканье, хлопанье крыльев.
— Два дня и две ночи никто не летит, — шепотом сказала она. — Совсем никто. Как же так? Совсем никто… Позвонить обещала, не звоню…
— Кому звонить?
— Маленькой дочке, мужу… Сначала подумают, забыла, как всегда, не торопится… — Она горько вздохнула. — Потом скажут им… Что им скажут, а?
— Не плачь… Вынужденная посадка… Идут поиски…
— Я часто про них забывала… Простить себе не могу… дела, поездки… приехала… доездилась…
— Но, зато, сколько радости будет.
— Я тоже другой буду… Скорей бы домой…
* * *
Утром она все-таки наклонилась к воде умыться и пошатнулась не осторожно. Я подхватил ее. Правда, у берега было совсем не глубоко.
— Уйдем отсюда, — нервно сказала она. — Я не могу ждать. Уйдем.
— Почему?
— Посмотри… нет, не туда. — Она подняла руку. — Посмотри… На воде качался маленький ботинок, с поднятой кверху дужкой-ремешком. Плыл одиноко печальный кораблик, не зная, в какую сторону плыть, где его ждут, зовут — не дозовутся…
— Правда, мы пойдем? — голос ее становился умоляющим.
— Да, — сказал я. — Уже утро. Самое время походов. У нас есть отличные два посоха. Мы идем…
Так отправились мы в очень дальнюю трудную дорогу.
