Все было черного цвета. Лук был сделан из гладкого дерева и обтянут мягкой черной кожей. Там, где крепилась тетива, в дерево был вделан маленький золотой знак в виде двух перекрещенных стрел и сжатой в кулак руки в железной перчатке. Даже тетива лука была черной. Такой же рисунок — две перекрещенные стрелы и кулак — красовался и на черном колчане.
Он внимательно рассматривал стрелы, вынимая их одну за другой, в то же время пытаясь придумать, что следует сказать. Все стрелы были совершенно одинаковы — из черного дерева, с угольно-черным оперением и наконечником из черного матового металла. Каждую стрелу обвивала узкая золотая лента, на которой повторялся уже знакомый ему рисунок — стрелы и кулак.
Он уставился на Элиссу, забыв, что нужно поблагодарить ее, и только тряс головой.
Девочка с улыбкой смотрела на него, и он снова заметил, что она смотрит ему прямо в глаза. Тогда он быстро отвернулся, сделав вид, что разглядывает великолепное оперение стрел.
Почему она заглядывает ему в глаза? Что она там видит? Никто никогда не смотрел ему в глаза, так зачем это нужно Элиссе? Потом он вспомнил: она ведь волшебница…
— Это лук моего отца, — сказала она, спрыгнув с лошади. — Но он им никогда не пользуется, наверное, даже забыл, что у него он есть. Смотри, какая пылища.
Она провела пальцем в перчатке по колчану. Он повторил ее жест и посмотрел на свой грязный палец.
— Как твои раны? — спросила она.
Он показал ей руки. На коже не осталось и следа от ожогов, оставленных ядовитой кровью твари.
Стянув с руки перчатку, Элисса взяла его руку и стала ее внимательно разглядывать. Ее глаза стали круглыми от удивления, словно она сама не верила в то, что сделала. Однако она промолчала, он тоже, решив об этом не думать.
— Как тебя зовут? — спросила она.
Во время их первой встречи он ей не ответил, а сейчас сказал:
— У меня нет имени.
— Неправда. У всех есть имя.
— Нет.
— А как ты сам себя называешь?
— Я, — ответил он и рассмеялся. И сам удивился этим звукам. Странные звуки, их он никогда прежде не издавал. У него никогда не было причин смеяться.
Элисса тоже рассмеялась.
— Надо же тебя как-то называть, — сказала она. — Хочешь, я дам тебе имя?
Он пожал плечами. До сих пор он прекрасно обходился без имени. И даже не задумывался об этом.
— Можно?
Он взглянул на лук, колчан и стрелы. Впервые в жизни ему что-то подарили, и он был счастлив. Что ж, если Элисса хочет дать ему еще и имя, то пусть дает. Он кивнул.
