Ласка внезапно, на полуслове замерла, подняв указательный палец правой руки вверх в жесте просьбы тишины. Постояв пару минут, она с шумом выдохнула и прошипела:
— Вот, сука! — вздохнула и продолжила, — Остальное обсудим потом, появились дела поважней. Насть, Ворон — хаосист.
По пути в город я узнал еще одну новость. Все миры окружает Хаос, тот самый — разрушительный и беспощадный. Как он его окружает, в каком космосе, понятно не было. Может в параллельном измерении или на полминуты в прошлом он находился — это было не важно, важно то, что прорывы Хаоса добром никогда не заканчивались. Разрушение межатомных связей — вот что приносил с собой хаос. Казалось бы, сила антагонистична всему живому, но нет. Находились последователи, приверженцы и просто дегенераты, которые вставали на этот путь. Главной их задачей было помогать прорыву в нашу реальность дестабилизирующих сил. Каким образом разумные вставали на путь Хаоса — неизвестно. Известно зачем — Сила. Сила, которую давал Хаос своим адептам, позволяла перешагнуть через многие ограничения накладываемые Системой. Немногих это привлекало, ведь если ты с Хаосом, то Система твой враг. Проблема была в том, что узнать хаосиста можно только при личной встрече, маскироваться от Системы они умели. И сейчас Ласка стремилась к Ворону не только гонимая жаждой мести, но и с желанием вывести в ноль свою репутацию с Системой. Кажись, приехали. Частный сектор, милая улица, явно не для среднего класса здесь дома. Мы остановились возле относительно небольшого кирпичного дома с красной крышей. Настя осталась в машине. Большие кованые ворота и табличка «Осторожно, злая собака» не помешали Марине проникнуть во двор. Собаки не было, не было даже намека на конуру. Войдя внутрь дома, Ласка бросила через плечо:
— В доме никого, он в подвале.
Что Ворон недалеко я и так знал, почувствовал его, еще не доезжая до дома. А вот обнаружению простых людей надо у Ласки поучиться. Ворон нас тоже должен был почувствовать, но почему Ласка так спокойно заходит в дом? Ответ я получил, зайдя в подвал. Ему не было до нас дела, ему не было дела до всей нашей реальности. Я в своей жизни видел нарков под кайфом, так что определить, что с Вороном труда не составило. Наглухо обдолбленный, абсолютно голый молодой парень с очень странной постоянно меняющейся татуировкой на груди, сидел на полу и чертил кровью пентаграммы. Не своей кровью. Распятая на полу обнаженная девушка, при жизни была наверно очень красива. Черные волосы, большие голубые глаза, в которых не раз, наверное, тонули парни. Только вот сейчас в них отражался ужас. Они так и не закрылись после смерти, так иногда бывает, я знаю. Вскрытая грудная клетка, из которой вывалились внутренности, вызывала рвотные позывы. Первые секунды две вызывала, потом проснулась ярость. Я не согласен с мнением, что «больных» людей стоит изолировать и лечить. Мне кажется, что их судьбу должны решать родственники их жертв и пусть приговор будет в девяносто процентов случаях один и тот же, пусть. Не место на земле всяким Брейвикам и Чикатилам. Я во что-то уперся. Рука Марины не давала мне подойти к Ворону, «А она сильная» — отстраненно подумал я.
