Сержанты трогают лошадей и отъезжают к гудящей толпе. Женщины-полицейские берут девушку за локти и подсаживают в автомобиль с решетками.
Теперь проезд на строительную площадку открыт. Откуда-то из-за угла появляется грузовик с цементом и, объехав бульдозер, врывается в ворота. За грузовиком, радостно подпрыгивая и размахивая пиджаком, несется человек со сбившимся галстуком. Все это происходит так быстро и неожиданно, что толпа успевает лишь ахнуть.
Теперь взоры всех — толпы, полицейских, пикетчиков, которые ходят у решетчатого забора, отделяющего строительную площадку от улицы, — устремлены к углу, откуда слышен вой второго грузовика.
Но не успевает грузовик приблизиться к воротам, как на его пути встают шесть негритянских юношей и две девушки. По их лицам катится пот.
— Нас не сдвинуть… — пронзительно клокочущим, каким-то особым голосом запевает одна из девушек.
— Всем сердцем верю… — хрипло подхватывают юноши.
Визжат тормозные колодки грузовика. К живой стене бросается целый отряд полицейских.
Толпа снова прорывает заслон. Меня толкают со всех сторон. Я едва не падаю. Толпа несет меня то вправо, то влево. Я успеваю заметить, как двое полицейских трясут негритянского юношу и его голова бьется о металлический кузов грузовика.
Полицейские берут верх и снова загоняют толпу на тротуар. Карета «Скорой помощи» увозит раненых. Машина с решетками — арестованных.
Около моего уха стрекочет кинокамера. Телерепортер нагнулся с микрофоном к негритянскому мальчику лет десяти, за руку которого держится сестренка; ей не больше шести лет. Видно, что она перепугана и потрясена тем, что ей пришлось здесь увидеть. Она жмется к брату и все время просит его:
— Пойдем, Джон, пойдем! Я хочу пить.
— Зачем вы пришли сюда? — спрашивает репортер.
— Пусть они примут нашего папу на работу, — хмуро отвечает мальчик и опускает голову.
Репортер легонько пальцами берет его за подбородок, старается повернуть лицом к камере и спрашивает:
— Ты знаешь, чем это может кончиться?
— Знаю! — сердито бросает малыш и снова опускает голову.
— Чем?
— Нас посадят в тюрьму, — почти шепчет мальчик.
— Скажи это громче.
— Нас посадят в тюрьму, — громко и четко говорит мальчик, глядя прямо в объектив стрекочущей кинокамеры.
— Я не хочу в тюрьму! — хнычет сестренка. — Я хочу пить.
Негритянский священник, взобравшись на груду бревен, уговаривает толпу разойтись.
— Братья! — кричит он. — Не доводите дело до кровопролития. Успокойтесь. Возьмите себя в руки.
