— Дай Бог здоровья Елизавете Петровне, — сказал Шалыгин. — Недаром же Ломоносов написал: «Молчите, пламенные звуки[10], и колебать престаньте свет: здесь в мире расширять науки изволила Елисавет[11]». Хоть злые языки и шепчутся, что, дескать, нет порядка, только балы да гулянья во дворце, а я так скажу: никакому монарху не под силу сразу навести во всем порядок. Пусть уж лучше все идет потихоньку да своим чередом, нежели так круто и с такой кровью, как было при ее родителе, Петре Алексеевиче. Вот я, например, радости мирной жизни и искусства не променяю ни на какое военное величие. Жаль только, что Елизавету Петровну все время втягивают в войну то пруссаки, то австрийцы, то французы, то англичане… А ей ведь это вовсе не по душе, она женщина добрая. Вот и смертную казнь отменила. Был ли когда в наших землях правитель такой христианской души?
— Но не все мужчины довольны женским правлением, — ввернула Настя, вспомнив недавно услышанный разговор Саввы и Тараса. — Есть такие казаки, которые скучают по воинственной власти. Им хочется, чтобы гетман Разумовский держал в руках не книгу, а саблю.
— Не ведают, что говорят, — пробурчал Шалыгин.
— А вы считаете, что женщина может быть лучшей правительницей, чем мужчина? — спросил Денис, пристально и чуть насмешливо глядя Насте в глаза.
— Во всяком случае, не худшей, — ответила она решительно. — Женщины всегда стремятся к миру и благополучию, а мужчины — к военной славе. И знаете почему? Потому что правитель-мужчина смотрит на своих воинов и думает: «Вот столько-то всадников, столько пеших, столько ружей и штыков». А женщина смотрит и думает: «Вот этот — сын Марии, а тот — жених Катерины, а у этого — чудный голос, а у того — добрая улыбка…»
— Да просто женский пол неспособен к войне! — хохотнул Остап Борисович, прерывая Настю. — Вашей сестре надо детей рожать, за домом следить, да еще наряжаться, да с подружками болтать о всякой всячине.
— Помолчали бы вы лучше, Остап Борисович, — поморщилась Настя. — Когда надо, так женщины и воевать умеют. Вспомните хотя бы княгиню Ольгу или Елизавету Английскую.
— Да и нынешние… Елизавета Петровна и Мария-Терезия неплохо подбирают себе полководцев, — заметил Томский, с улыбкой наблюдая, как горячо отстаивает Настя свое мнение.
— Уж прямо мир перевернулся, повсюду женский пол у власти, — хмыкнул Новохатько.
— Но, однако, благодаря миролюбивому женскому правлению мы с Иваном Леонтьевичем имеем возможность посвятить себя наукам и искусствам, — сказал Томский, переглянувшись с Шалыгиным.
