Надо ли говорить, что моя первая лихая попытка оказаться в седле окончилась полным провалом. Все произошло быстро и необыкновенно просто: возмущенный моим намерением, конь высоко подкинул зад, и я, не успев толком «приседлиться», с легкостью мотылька полетел на землю.
Но постепенно все становилось на место. Продолжая верховые упражнения, я не падал духом и скоро достиг долгожданной уверенности седока.
Между тем наступило лето. О его начале нас известил разом заполнивший тайгу крылатый гнус. Полчища комаров-кровососов и оводов, словно по единому зову, обрушились на наши бедные головы. Накомарники не помогали. И однажды утром из двух наших рабочих объявился только один Семен:
— А Никита-то нонче убег, — мрачно протянул парень.
— Как убег?
— А так. Он еще вечером скулил: «На хрена мне комариная жизнь!» А ночью, видать, на лодке и драпанул. Лодки-то на берегу нету.
Вот так известие! Мы призадумались. Паводок на реке закончился, но перекат все равно оставался глубоким. Ежедневные погружения в его ледяные струи никого не могли обрадовать. Но другого выхода не было, и мы мужественно покорились судьбе. С этого дня в утренние и вечерние часы над рекой можно было услышать вопли искателей, преодолевающих водный рубеж.
Как-то утром, в предвидении очередного купания, я обратил внимание на мирно дремавшего под навесом лодыря Кольку. Накинув на жеребца уздечку, я завалился на его широкую спину, ткнул пятками в брюхо и нацелил коня к броду.
Я не раз замечал, как Колька посматривал на луговину противоположного берега, где зеленели вошедшие в рост цветастые травы. Они манили к себе коня, и в воду он направился с явной охотой, без всякого понукания.
На левобережной луговине Кольке явно понравилось. На следующее утро я предложил тезке Николе сесть на коня вместе со мной.
В ожидании приятного путешествия конь часто кланялся и пофыркивал. Но, когда, цепко охватив меня вокруг живота руками, на круп лошади стал взгромождаться второй наездник, Колька заволновался, недовольно крутанул задом, отстучал конечностями какую-то танцевальную фигуру и хлестко лупанул нового седока хвостом…
Только служба есть служба. И вот, поднимая каскады холодных брызг, он шумно шлепает по перекату. Однако мне показалось, что бредет он не обычным путем: забирает выше, где река значительно глубже. Я потянул повод, чтобы направить коня в нужную сторону. Колька, натянув узду, натужно склонил голову, недовольно фыркнул, а с пути не свернул. «Ну и черт с тобой, упрямая животина, Тебе видней!» Я отпустил повод.
