В тот же день Харэль, жертвуя безопасностью ради оперативности, развернул свой штаб прямо в кафетерии аэропорта «Эзейра». Рядом с ним постоянно находился сотрудник «Моссада», который заполнял и выдавал членам опергруппы фальшивые документы для выезда из Аргентины.
Самого Эйхмана в день вылета привели в порядок и одели в форму служащего авиакомпании «Эль-Аль». Перед тем как отправиться в аэропорт, ему сделали инъекцию транквилизатора, после которой он плохо воспринимал, что происходит вокруг, но мог идти, поддерживаемый с двух сторон.
После этого опергруппа на трех машинах подъехала к служебному входу здания аэропорта. При этом часть израильтян, изображавших подвыпивших гуляк, распевала песни, а другая делала вид, что дремлет. Один из охранников аэропорта, глядя на них, сказал, что в таком состоянии они вряд ли смогут управлять самолетом. В ответ его заверили, что это члены запасного экипажа и что они всю дорогу будут отсыпаться.
Пройдя проверку, машины с израильтянами беспрепятственно подъехали к самолету и поддерживаемого с двух сторон Эйхмана подняли на борт. А через несколько минут авиалайнер поднялся в воздух.
Экипаж самолета узнал о том, кто находится на борту, только после взлета. Тогда же Эйхмана обследовал врач, который установил, что укол транквилизатора не повредил ему и что он может без осложнений перенести 22-часовой полет. Чтобы обеспечить безопасность, по указанию Харэля дозаправку самолета произвели в Дакаре. Она прошла без каких-либо осложнений, и в 7.00 22 мая самолет приземлился в Израиле.
Харэль сразу отправился к Бен-Гуриону.
— Я привез вам маленький подарок, — сообщил он премьер-министру.
Уже находясь в тюрьме, Эйхман дал следующую оценку действиям сотрудников «Моссада»:
— Мой захват был удачной охотой и осуществлен безукоризненно с профессиональной точки зрения. Моим похитителям приходилось сдерживать себя, чтобы не допустить расправы надо мной. Я позволяю себе судить об этом, так как я кое-что смыслю в полицейских делах.
Суд над Эйхманом начался 11 апреля 1962 г. Во время судебного процесса он утверждал, что всего лишь выполнял приказы. Но его признали виновным в совершении преступлений против человечества и приговорили к смертной казни.
31 мая 1962 г. ровно в полночь Эйхман был повешен в тюрьме Рамле…
Он просил часть его праха захоронить в доме на улице Гарибальди. Но через несколько часов после смерти его прах был рассеян над морем, за границей территориальных вод Израиля, чтобы от бывшего «наци» не осталось и следа…
