— А вот и неправда, господин лейтенант. В прошлый раз на нас ворчал Вачовски.
— А, верно-верно. — МакКафри хмыкнул, — Ну, и на том спасибо.
Развернувшись и снова откозыряв, «Майор Мейстнер, капитан Мейстнер!», МакКафри удалился. Бесчувственные тела погрузили ребята-санитары. Док Престон, в смену которого они опять попали, снова качал головой, и надувал губы:
— Ф-фу… восемь переломов ног и рук, три сотрясения. Это — как минимум. Рёбра вообще не считаю. Спасибо, хоть никому ничего не оторвали, как тогда, в «Канопусе»…
Линда, наблюдавшая, как санитары всё уносят и уносят тела, поинтересовалась:
— Док. Куда вы их там грузите? Штабелями, что ли, накладываете?
— Нет, девочки. Зная вас, мы сразу пригнали четыре машины.
Конь налил и принёс доку мангового сока: «За счёт заведения!» Тот выпил. Благодарно кивнул. Попрощался, покачав снова поцокав языком. Затем тоже ушёл.
Линда порылась в лифчике, и выудила скатанную трубочкой пятисотенную купюру. Прикрыла салфеткой, протянула Коню. Ленайна, отдав пустой стакан, добавила вторую. Конь поспешно, и так, чтоб не видно было видеокамерам, спрятал их в потайной кармашек на поясе.
Убытки заведения и так с лихвой покроются страховкой! А флотские девочки…
Должны снимать нервное напряжение!
Ленайна, поплевав на ладонь и потерев поистине огромный лилово-жёлтый синяк на ягодице, обозрела произведённые разрушения. Подумала вслух:
— Знаешь что… Пора выдумать другое развлечение. Это мне уже начало приедаться. Да и мужиков жалко. Они же не виноваты, что мы такие… Сексапильные с-сучки!
* * *
Миша куда быстрее разлепил уже не такие заплывшие глаза:
— Ну что, всех побили?
— Всех. — особой радости Ленайна, и правда, не испытывала. Нет, точно — надо придумать что-то другое. А то уже и таксисты их узнают в лицо, и побаиваются: вон, тот придурок, что вёз их сейчас до отеля, только потел и косился в зеркало: а ну как девочки ещё не весь пар выпустили?!
— Вам самим не надоело?
— Надоело. А что ещё прикажешь делать? В носу ковырять?
— А что — чем не развлечение… Может, залежи урана откроешь.
Линда пнула кровать. Та заходила ходуном, Миша схватился за голову:
— Тише ты, с-сучка… Как будто осёл лягнул! У меня ещё голова не прошла!..
— Сейчас посмотрим, так ли всё у тебя запущено… — Линда в мгновение ока избавилась от символической условности, которая сегодня заменяла ей одежду, и полезла к Мише. Тот попытался было протестовать, ссылаясь на то, что устал, голова болит, и ещё «ничего не работает после вчерашнего», но Линда, ничего не говоря, взяла дело в свой… Рот.
