— Я так понимаю, ты хочешь завести такого питомца только для того, чтобы когда нас грохнут, всё наше бабло досталось ему? Или — зоопарку?
Линда долго молчала. Потом плечи опустились. В голосе послышались рыдания:
— Нет! Нет, я не этого хотела!.. Какая ты грубая. Жестокая! Да, я и без тебя знаю, что рано или поздно нас всё равно убьют! Но… я… Нет, я не хочу умирать! — Ленайну резануло по сердцу, когда она увидала, что сквозь пальцы, закрывшие лицо, пробиваются блестяще-мокрые ручейки.
— Дурёха старая! — Ленайна поторопилась обнять Линду за вздрагивающие плечики. — Никто, конечно, умирать не хочет! Но ты всё-таки подумай: вот заведём мы такую зверушку, вот даже накормим её чёртовыми бамбуковыми листьями… А когда нас — не дай Бог! — за…ят — кто о ней позаботится? Значит — снова в зоопарк?! А если она к нам успеет привыкнуть? Будет, значит, тосковать! Не жалко так расстраивать малыша?!..
Осторожно к ним подобрался Миша — неуклюжий, словно давешний медведь, он, сочувственно сопя, обнял их обеих, прижав к могучей груди. Проворчал:
— Ну хватит, хватит! Вон — девушка снова тащит вам эту хреновину!
Ленайна развернулась. А ведь верно: девушка «снова тащит им эту хреновину»!
— Здравствуйте ещё раз! Я… Я увидела, как вы расстроились — вот! Попробуйте хоть погладить! Он хороший. Смирный. Не укусит!
Линда осторожно высвободилась из объятий Ленайны и Миши, и, даже не утерев слёз, медленно просунула руку… Мишка сидел спокойно. Хоть и косился.
— И правда… Мягонький… Какой хорошка! Жаль, что мне нельзя такого.
— Ничего. У нас есть магазин — там продаются игрушечные. Очень похожие. Правда-правда, похожие! Жаль, конечно, что они не умеют устраивать такие шоу. — девушка снова укоризненно взглянула на питомца. — Бессовестный медведь! Ты зачем так расстроил девушку?! А ну-ка, сделай, что тебе стыдно!
Мишка сморщил мордочку, и принялся тереть нос и глазёнки обеими лапами, и смешно порыкивая, и мыча: ну не дать — не взять, нашкодивший курсант-первогодка!..
Теперь все дружно ржали, но — не слишком громко: чтобы не пугать!
— Чёрт! Он действительно милый. — выговорила, наконец, Ленайна, — Жаль, что они все вымерли. От него становишься… Словно добрее! И на душе как-то спокойней…
— Да, это правда. Когда с ним проводишь много времени, он словно… Привыкает. Ведёт себя, как настоящий маленький человек. Как ребёнок. Нет, правда — он всё понимает! Доверяет. Иногда играет. Иногда — сердится (Ну, это — только когда голоден. Или что-то болит.) А так… Даже улыбается! Говорю же — как маленький человек! Мне с ним очень… Нравится!
