. Хреновы мутанты с обострённой, и почти донага обнажённой активно-асоциальной психикой. Которая позволяет лучше, чем у миллиарда посредственностей, сереньких обывателей, и прочих дисциплинированных рабов-баранов, объединять свои усилия для…
Ведения боя. Для войны, — пару лет назад Ленайна, воспользовавшись спецдопуском достала и прочла закрытые, и предназначенные лишь для руководства, сделанные лучшими психологами-социологами, «Заключения», ставшие итогами их тестов-исследований-опросов-наблюдений. Впоследствии засекреченные.
Нужно же знать, что про тебя думают остальные… Обычные люди. И это самое «Руководство».
Поэтому она хорошо и давно для себя всё это сформулировала: не только у Миши случались в их тройке приступы депрессии и озлобления.
На Систему. На Государство. На «обычных людей». На Сверков.
На самих себя!
— Да… Да. Ты меня понимаешь… Как я тебя уважаю, Ленайна! — он мутным взором окинул её фигуру, вряд ли уже различая хоть что-то, и попытался погладить по щеке. Рука сорвалась, и Миша чуть не завалился под стол.
Он уже с трудом держал голову. Пора!
Ленайна потащила напарника в туалет: вовремя!
Миша успел ещё и порыдать. Над унитазом. И потом — у неё на плече.
Затем пришлось и дотащить крепыша до их шестиспальной кровати.
Уложить удалось слева от Линды: Миша, после рвоты, вздыхал и постанывал. Крупные слёзы бессилия катились по щекам.
Как она его понимала! Но сама обычно плакать не могла.
А жаль. Может, полегчало бы. И пусть изменить они ничего не в состоянии, но…
Отдохнуть, «перебеситься», и снова обрести «форму» и собраться с Духом перед следующим вылетом — надо!
На них — вся надежда чёртовых, оставшихся у людей, Миров!
* * *
Сама Ленайна прилегла справа от Линды. Но спать не могла.
Каждый раз — одно и то же!
Вначале они в угаре боя крушат и взрывают всё, до чего может дотянуться выпущенный из неведомых дебрей подсознания первобытный Зверь!
Затем… Затем дома, в обстановке осмысления и расслабления стыдятся сами себя. И своей работы. Горечь осознания того, что не на кого переложить ответственность за…
Убийства.
Как их не назови, но даже убийства врагов — всё равно — убийства!
Неужели же из всех неисчислимых: прежде — за триллион, а сейчас — восьмисот тридцати миллиардов, расселившихся по ста тридцати пяти, а сейчас — ютящимися на оставшихся восьмидесяти шести Мирах, людей, только в них, нескольких сотнях танкистов, сохранился тот, охотничий, кровожадный Инстинкт?! Который только и позволяет успешно воевать с технологически всё ещё превосходящим, но, к счастью, не столь многочисленным, противником?!
