Но годы свое взяли, будем откровенны. Раньше камни струей дробил, а теперь и снег не тает.
Каждое новое утро кот встречает с искренним удивлением. Эка, думает, вон оно как; ну, тогда еще поживем. Плохо видит, плохо слышит, передвигается подагрической походкой. Линяет. Воняет. Иногда переживает приступы паники по надуманным предлогам. Вот сидит-сидит, а потом, вспукнув от охватившего ужаса, начинает суетливо прятаться под диван. Маразматик, что скажешь.
Я его люблю. Вижу в нем свою будущность.
Еще есть две собаки. Они овчарки, живут во дворе, разнузданны. Раз есть собаки, стало быть, есть у меня и щенки. Рожают мне щенков мои верные сторожихи регулярно, посменно, в строгой очередности. Так что щенков у меня довольно. Вот и сейчас есть. Передвигаются какой-то невнятной стаей, тявкают, кусают друг друга за уши, лезут везде, гадят исключительно коллективно, вдумчиво, формируя причудливые композиции.
Вдалеке есть у меня корова. Корова очень полезная. Я видел ее несколько раз. Она прекрасна. Свидания наши с коровой очень напоминают встречу Штирлица с женой. Я, может, на Штирлица не очень похож, хотя стараюсь. А вот корова и штирлицева жена – просто не отличить. Постоим, помолчим, вздохнем немного виновато.
«Как дела?» – молча спрашивает у меня корова.
«Да нормально все, – отвечаю. – В Лондон вот лечу, – говорю немного расстроенно, – сама-то как?»
«А, хорошо! – по-девичьи неумело врет корова. – Все налаживается, мастит вот вылечили, ты уж извини, что так вышло в прошлый раз…»
Моей корове я с другими коровами не изменяю. Пью только ее молоко, тем более что мастит ей вылечили.
Есть у меня попугай. Мне его подарило мое прежнее градоначальное начальство. Попугай, такое ощущение, это понимает: кто он, а кто я. Попугай молчалив, воспринимает свое бытие у меня в городской квартире как существенное понижение статуса. Похож на выжившего сталинского наркома в хрущевской опале.
Не доверяем мы друг другу, короче. Внутрипартийная борьба, сшибка мнений в толковании «Антидюринга».
Одно время попугай мой надумал рвать из себя перья и ходить голым. Типичный бухаринец. С этой напастью мы справились. Попугая можно стало показывать гостям. А то до обмороков доходило, когда попугай выскакивал из соседней комнаты голый по пояс.
Потом появился волкодав Савелий. Мне принесли его какого-то маленького и опухшего.
Маразматик, параноик и подозреваемый в детском алкоголизме стали пробовать жить у меня, известного эталона нормальности и уравновешенности.
