Шериф кивнул-ведьмой был представителем власти и понимал в таких вещах.
Гангстер Гарсей с сожалением произнес, глядя на тучную фигуру неуклюжего Силбрайта.
- Никто вам не поверит,- шериф, что вы один схватили меня, и все равно не дадут вам премии.
- Я уже не смогу не гнуть спину сутра до ночи,-покачала головой женщина. И вдруг ее охватило раздражение, с которым она не могла совладать, потому, что вспомнила всю свою проклятую неудавшуюся жизнь: как семнадцатилетней девчонкой, наслышавшись похвал учителя рисования, утверждавшего, что ее акварели очень-очень-очень хороши, уехала в Большой город научиться настоящей живописи и стать настоящей художницей: как не без помощи профессора поняла-ничего не выйдет, как вышла замуж за мистера Пенкрофа, тогда еще молодого и веселого, а не сутулого и испуганного-нынешнего; как огрубели ее некогда маленькие руки... И с невыносимой ясностью сообразив, что никогда этим рукам не справиться больше с кистью- разве что с метлой и подойником, она взорвалась, и этот взрыв обрушился, конечно, на Грези: для того ведь и существуют маленькие дети. Резким визгливым голосом миссис Пенкроф закричала:
- Мерзкая девчонка!. Вечно у тебя в голове всякие дурацкие фантазии! Убирайся на кухню и чисть картошку! - и зарыдала.
Непонимающе смотрела на всех Грези. Потом сжала не очень чистые кулачки и в свою очередь отчаянно закричала:
- Вы не хотите? Не хотите! Ну и не надо!
И все стало по-прежнему.
Тогда мать легонько положила тяжелую руку на худенькое плечо девочки и тихо, успокаивающе сказала:
- Надо дождаться лучших времен, Грези.
Уже уходил обратно в лес Гарсей, когда шериф вдруг спохватился, провожая взглядом его широкую, ловкую спину, и негромко попросил (все-таки он был человеком долга):
- Но, может быть, -ты вернешь... Сделаешь, как было... вот это. Одно это.
Горестно покачала Грези головой.
- Нет, - по-взрослому вздохнула она. - Больше я ничего не могу. Я чувствую, что не могу. Ведь все вы не захотели...
В комнате, в уголке Грези, играл с комком бумаги дымчатый котенок-самозабвенно и глупо, как и полагается обыкновенному котенку.
... Ах, Грези, Грези! Вот у тебя и отняли чудо. Но ничего, Грези, не плачь. До лучших времен, Грези.
