Мышки тоже понимают сложность обстановки каким-то своим шестым, не известным науке чувством. Уж не чувствуют ли они, что вокруг них пустота на сотни миллионов километров, зияющая пропасть без дна?
Тишина. Особая тишина, словно остановилось время. Я жду. Что мне остается еще? Жду. И мышки тоже ждут. Но они ждут не бездействуя. Они напряжены. Они пытаются наладить связь с тем, что раньше называли судьбой. Они пытаются получить информацию, узнать, есть ли еще или уже нет никакой надежды.
И вдруг раздается человеческий голос, голос командира космолета:
— Пассажир, ну как ваши дела?
— Мои дела, — отвечаю я, — зависят от ваших.
Мой ответ скрывает в себе вопрос, да еще какой вопрос! Нет на свете вопроса важнее этого. Я спрашиваю не судьбу, как насторожившиеся мышки, а живого, конкретного человека, командира корабля. Но он молчит, не отвечает.
Я тоже молчу и жду. Терпеливо жду. Но ответа нет.
Тогда я посылаю свой вопрос туда, в помещение астронавигаторов:
— Как ваши дела?
Ответа нет. На корабле все молчит.
— Как ваши дела?
Нет ответа.
— Как ваши дела? Как ваши дела? — кричу я. — Как ваши дела?
Ответа нет.
Я открыл глаза. На этот раз уже я сам, а не Юлиан Кумби, Вокруг меня были земные вещи и знакомые стены лаборатории.
— Где я? — спросил я тихо.
— Там, где и был. В Институте времени.
Голос Коли Вечина громок и насмешлив.
— Кто я?
Вопрос звучит глупо. Ужасно глупо. Но слова уже вылетели, и их не возвратишь.
Голос Коли Вечина становится еще более жизнерадостным и насмешливым.
— Кто ты? Это тебе лучше знать. По-моему, ты Микеланджело… Микеланджело Петров.
— Но где же космолет? Где астронавигаторы? Где, наконец, бедные мышки, пытающиеся установить контакт с неизвестностью и выяснить размеры беды?
— Космонавт остался там… И навигаторы тоже… А мышки? Взгляни, они тут.
Я взглянул: действительно, среди земных и привычных предметов стояла клетка с подопытными мышами. Разумеется, это были не те мыши. Они насторожились, так же насторожились, как на космолете.
— Ну, — спросил Вечин деловым тоном, — как тебе понравилось чужое «я»? Можешь пока не отвечать. Да, пока не придешь в себя. Я советую тебе: вспоминай, вспоминай. Нет, не Кумбино прошлое, а твое. Ведь твоя личность вместе с твоей памятью хранились, как сданное на вешалку пальто, пока ты отсутствовал. Где ты был? В гибнущем космолете.
— А что с Кумби и с астронавигаторами?
— Не беспокойся. Все в порядке. Ты слишком сильно стал переживать. И пришлось вмешаться мне, прервав действие… Но подними-ка голову. Что с тобой?
