. Все эти типы, как увидит читатель, наглядно представлены в книге О. Т. Ермишина. Несмотря на то, что Кимелев осуществлял свою концептуализацию философии религии главным образом на основе западного материала, все эти определения, с рядом поправок, вполне релевантны и для русской мысли. Книга Ермишина непосредственно удовлетворяет указанную им «потребность в… обобщающих работах, посвященных истории западной философии религии, а также русской религиозной философии». Впрочем, термин «русская религиозная философия» в данном контексте не очень удачен. Термин этот постепенно превращается в расхожий штамп и чуть ниже я попытаюсь придать ему некоторое предметное значение, которое он может получить, на мой взгляд, только в контексте рассмотрения целостной системы рефлексивных структур религиозной традиции. Представляется, что говорить о философии религии в России в данном контексте более оправданно. Примем эти исходные определения и попытаемся их уточнить, а, местами, и поправить.
Не отрицая тесной связи европейской и русской философской традиции, укажем все же на особенности русской мысли. Особенности эти определяются религиозным (отличие православия от западных вариантов христианства) и культурным (сложными наслоениями византийских, западных и восточных элементов на славянский субстрат) своеобразием России, как некоторой данностью, исходной точкой, субстратом и одновременно предметом философского размышления. Насколько это размышление было адекватно своему предмету – другой, требующий отдельного рассмотрения вопрос. Тем не менее, неслучайно, что русская философия в общем смысле, как «философия в России» (так же, как и русская литература, живопись, музыка и т. д.) возникает только «после Петра», тогда, когда русская мысль, подобно всей «высокой» русской культуре, принимает европейские нормы и ценности. Однако ее отличие от других сфер русской культуры состоит в том, что подлинное ее начало, как именно «русской философии» следует отсчитывать с того момента, с которого она сделала это событие предметом рефлексии. Однако и здесь она опиралась на европейскую мысль, прежде всего, в силу того, что в древнерусской культуре самостоятельной философской традиции (я говорю об эксплицитном философствовании, а не о так или иначе выраженных мировоззренческих интуициях) не возникло, и позднейшие русские философы (данный факт отнюдь не умаляет их оригинальности) в поисках образцов вынуждены были так или иначе обращаться к все той же европейской традиции. Это касается и философии религии.
