Лети, чайка! | страница 19

— Ты куда? — спрашивает Вилюс у Дануте, которая с решительным видом начинает спускаться по дорожке к посёлку.

— К твоему отцу. За мячом. — И она, не оглядываясь, идёт вниз.

Становится ещё тише. Теперь слышно, как звенит попавшийся в паутину комарик. И как стучит у каждого сердце.

Ребята переглядываются. А Ромас вытирает рукавом слёзы и кричит, выбегая из зарослей калины:

— Погоди, Дануте! Я с тобой!..

Ребята молчат. Внимательно смотрят на Игнаса. И он молчит, опустил голову и угрюмо молчит. Ребятам как-то даже не по себе: оказывается, их признанный вожак — трус.

Ох, как слипаются глаза, ну будто ресницы мёдом намазаны. Уж и так старается Ромас их разлепить, и эдак — не открываются, и всё тут! А дедушка не отстаёт:

— Подымайся, лежебока! Вставай! Пора на залив.

Слышно, как мама шепчет:

— Дай ты ему поспать, всё равно не разбудишь.

Однако дедушка не обращает на её шёпот внимания и уже не тормошит Ромаса — стаскивает с него одеяло.

— Просыпайся! Мы же с тобой договорились вчера: как солнышко встанет, так и пойдём. Ждут нас. А ты?

Зябко без одеяла. И Ромасу приходится вставать. Зевая, натягивает он штаны, нехотя плещется у рукомойника. В полусне, вяло жуёт что-то за столом. И вот уже плетётся следом за дедушкой к заливу.

Отец уехал по делам в Клайпеду, и сейчас его звено ловит рыбу не в море, а в заливе.

У пристани рыбозавода весело постукивают моторы дорок.

— Давай скорее, Ромас! Лезь ко мне. Здесь тепло!

— Он пришёл дело делать, а не в твоём закутке отогреваться, — ворчит дедушка.

Дядя Кубилюс, который сидит в остроносой лодке, привязанной к корме дорки, поддерживает дедушку:

— Верно! На дорке-то Ромас уже плавал, а вот угрей сам ещё не вытаскивал, ловушек не тряс! Иди-ка лучше ко мне, в лодку!

И Ромас с дедушкой прыгают в лодку. Не успели усесться, как дорка отваливает от причала и тащит за собой лодку. Они выплывают в сверкающий под лучами восходящего солнца залив. Быстро бежит дорка. Дует в лицо ветер, летят брызги. Ромас поёживается.

— Ничего, начнём работать — согреешься, — говорит дядя Кубилюс и накидывает на плечи Ромаса ярко-жёлтую непромокаемую рыбацкую куртку. — И сухо тебе в ней будет, и тепло…

— Рыбак растёт, — улыбается дедушка, — не какой-нибудь там неженка, маменькин сыночек. Уж как ему нынче сладко спалось, а вот встал же, пошёл в залив. Держит парень слово.

Дорка поворачивает вправо и плывёт под Большой дюной. Кажется, что её крутые откосы, освещённые солнцем, упираются прямо в светло-голубое небо. На берегу и на дюне ни души. Все ребята ещё спят небось! Только он, Ромас, не спит. Приятно чувствовать себя рабочим человеком. А уж когда дедушка сказал, что внук его не неженка, Ромас совсем возгордился и не утерпел, похвастался: