Но в сенях Мирон взял ее за руку и живо потащил вверх по лестнице. В горнице было темно и прохладно.
– Куда ты меня приволок? – горячо заговорила Прямислава, слегка опомнившись. – Вот ведь придумал, дубовая твоя голова! Чтоб тебя кикиморы взяли, прости меня господи! Напялил на нас тряпки холопские, а теперь хочешь меня, как Прибавку эту подлую, Сухману на перину подложить! Да я лучше в омут головой, чем буду такой позор терпеть! Знал бы он, кто я, не посмел бы!
В пылу негодования она упустила из виду, что Мирон тоже не знает, кто она.
– Ну, Бог велел! – отозвался Мирон, которого не слишком тронули эти упреки. Он едва слушал ее, торопливо пытаясь запалить лучину. – Слава богу, что ему ты, а не княгиня приглянулась! Потерпи, душа моя, зато княгиню спасешь! Ну, грех, а кто же без греха! Матушка Юхимия отмолит, когда узнает, что ты за княгиню пострадала! Бог не взыщет, потому как за княгиню… Не говори ему, кто ты, молчи, ради Христа! Если выдашь, то и княгиню погубишь, и себя не спасешь! Он сейчас тут хозяин, ему все равно, кто ты, холопка или воеводская дочь! Судить ведь его некому! Поди-ка с него взыщи! А княгиню надо уберечь! Слава богу, что ты ему приглянулась! Авось про нее и не вспомнит! Потерпи, голубка, от этого не умирают. Завтра он уедет, а там и обратно в Апраксин вас отвезем! Обойдется! Бог не взыщет! Ведь говорил я вам…
Прямислава даже онемела от такого бесстыдства. Больше никак не пытаясь помочь ей, Мирон убеждал ее пожертвовать собой ради спасения той, кого он считал княгиней!
Но высказать ему свое возмущение она не успела, потому что на лестнице послышались быстрые шаги. Мирон зайцем скакнул вон, и Прямислава осталась одна.
Не в силах больше держаться на ногах, она села на край лавки. Вот так же, быть может, ждали князя Юрия те холопки, на которых падал его благосклонный распутный взор. Виноваты ли они в своем грехе? И не за то ли ей Богом послано это испытание, что она ненавидела своих невольных соперниц, винила их в своем бесчестье, когда должна была по-христиански простить и молиться о прощении для них? Легко ей осуждать их, сидя под крылышком игуменьи! А теперь она сама стала такой же бесправной и безгласной, неспособной постоять за себя.
Неспособной? Нет, она же все-таки не холопка какая-нибудь, она – княжна Рюрикова рода, внучка всесильного Владимира Мономаха, в ней кровь королей! И больше она не будет молчать об этом! Не может быть, чтобы для этого странного русского половца не существовало никаких законов, ни Божеских, ни человеческих! Не может быть, чтобы червенские князья не боялись гнева князя киевского!
