– Не знаем, княже! – Немир Самсонович развел руками. – Видит Бог, я тебе верю, как самому себе. Но решаю-то не я здесь, а Владимирко!
– Пусть Владимирко судит, если говорит, что доказательства твоей вины у него есть, – добавил староста Осьмун. – Если нету их, то ничего он тебе не сделает. А нам в осаде век сидеть, пока все с голоду не передохнем, тоже не годится.
– А еще народ надумал княжну Юрию Ярославичу отдать, раз уж он ее муж! – прибавил отец Лукиан из маленькой Введенской церкви на посаде. – И пусть он за это поможет тебе у брата прощение выпросить.
Ростислав глянул на застывшую Прямиславу: «народ» додумался до того же самого, что и Юрий, присылавший той ночью к нему своего конюха-половца.
– Так ведь когда звали вы меня княжить, обещали ни меня, ни ее не выдавать! – сдерживая гнев, напомнил Ростислав. – Уже забыли?
– Когда мы обещали, Ярослав жив был… – Аким Желанович тоже развел руками. – А теперь…
– Так вы верите, что это я убил?
– Владимирко верит и выдать тебя требует. Повинись, может, простит…
– Это он пусть у меня прощения просит! – зло ответил Ростислав. – За то, что брата в таком грехе заподозрил! Спасибо, люди добрые! Хорош город Белз!
– Ты город-то не трогай! – Яков Наседка попытался приосаниться. – Мы тебя добром звали княжить, а выходит, нет тебе счастья! Ты убил или не ты, а мы с тобой заодно погибать не хотим! Иди-ка к Владимирку и сам с ним объясняйся!
– И кто же тут такой смелый, что хочет князя за ворота выставить? – подал голос Звонята. – Уж не ты ли? Ну, давай, выходи, сейчас у меня сам с заборола вороной полетишь! Удалец! Нас в дружине тридцать человек, и пока хоть один жив, ни одно рыло посадское князя не тронет!
Пришедшие загудели: они и сами понимали, что поступают недостойно, и рады были любой возможности представить дело так, будто их здесь обижают.
– Тише, чада, тише! – Отец Ливерий вышел вперед. – Не кидайтесь друг на друга, аки псы. Подите по домам, а с князем я сам потолкую.
– Потолкуй, отче! – поддержал Немир Самсонович и вытер потный лоб. На Ростислава он старался не смотреть: ему не хотелось выдавать князя, но устами старейшин говорил город, к голосу которого он не мог не прислушиваться. – Что же, раз так вышло…
– Требует Владимирко четырех человек: Ростислава, Заваду, Будилу и Доброшку! – кричал Яков Наседка, когда обозленные Ростиславовы отроки не слишком вежливо выпихивали всю толпу из гридницы. – И княжну Вячеславну! Тогда снимет осаду!
