— Значит, и Джовани, и Бенвенуто, и грек Феодосий тоже?
Лауренцио утвердительно кивнул головой.
— Ну, капитана и боцмана оставьте.
— Этих не тронем. Высадим.
— Ну, делайте, как хотите. Только вот что я вам посоветую…
— Советуй, Франческо: ты наш друг, и никогда не давал нам дурного совета.
— Не делайтесь пиратами. Отправляйтесь к берегам Фракии: оттуда рукой подать до Константинополя. Высадитесь в глухой бухте и пробирайтесь вразброд в Константинополь. В этом человеческом озере вы будете каплями. Если попадёшься, знаешь, где в Генуе можно найти адвоката Аларо. А меня высадите в окрестностях Трапезонда.
Ночь пришла тёмная и тихая. Каракка плавно скользила по чёрным волнам. Мы шли без фонарей. Ночью я слышал на палубе какое-то движение, топот босых ног.
Утром ни Сфорца, ни Пиларо, ни грека на корабле не было.
В дымке утреннего пара на горизонте уже ясно были видны причудливые синие хребты Анатолии. К полудню над морем стал подыматься белый Трапезонд. Круг моих скитаний смыкался.
Лауренцио был осторожен. «Сперанца» взяла западнее и бросила якорь в глухой бухточке. В глубине приютилась греческая деревушка. Она тонула в виноградниках и садах. Спустили лодку. Я распрощался с Лауренцио, с матросами, со стрелками, даже рыжего кота успел погладить и спустился по верёвочной лестнице. В лодке боязливо жались друг к другу капитан и боцман. Гребцы оттолкнулись от смоляного чрева каракки и быстро погнали лодку к берегу. Лауренцио последний раз взмахнул платком, я ответил ему. Мы расстались навсегда. В деревне мы нашли приют у старика грека. Переночевали. Я нанял мула до Трапезонда и к вечеру без приключений достиг этого города со своими вещами, подарками для вашей матери и для вас, мои дети.
Префект генуэзской колонии ужаснулся случившемуся, снарядил быстроходную каракку, и я через двенадцать дней обнял вас, дети мои, и вашу бедную мать.
Через две недели из Трапезонда было получено известие, что Тимур опустошил Крым и сжёг Каффу.
