На ночь мы отошли далеко от берегов: на вторые сутки мы были на траверсе мыса, где подверглись памятной атаке «камаритов». Я посмотрел в зрительную трубу на берег: там было пустынно. Но мы по опыту знали, как обманчива эта пустынность. Южный склон кавказского хребта не подвергался удару азийцев, и племена, живущие здесь, по-прежнему вели с нами сношения во всех факториях.
На корабле было спокойно. Но я заметил, что обычных песен не было. Погода была благоприятная, и на четвёртый день мы бросили якорь в Пецонде. Здесь Чезаре хотел взять на борт Бенвенуто Сфорца, высланного им из земли алан за его проступок. Последний считал нас уже погибшими, но не осмеливался один возвращаться в Геную, чувствуя свою вину. Поэтому обрадовался он нам так, что чуть не задушил Чезаре в своих медвежьих объятиях. Он свои волнистые кудри причёсывал так, чтобы они закрыли место, где было ухо.
Пецонда была переполнена рабами, цены стояли очень низкие: причина этому была та, что уцелевшие от азийского погрома жители плоскости бежали в горы и там легко попадали в плен. Они-то и принесли известие, что кабертайское хумаринское владение войсками одного из эмиров Тимура было сметено с лица земли; то же случилось и с селениями нашего знакомого аланского князя Александра[116]. Он сам был убит, а народ скрылся в неприступные окрестности Стробилос-монс, и теперь дорога через «Кюльхара» по северному склону заброшена, ущелья опустели. Несмотря на мои старания узнать судьбу моего родного аула, из расспросов я мог понять только одно: все аулы в верховьях реки Копы опустели. Мой аул был в их числе. С тоскою я думал о матери, о брате и о других родных. Опять согнали с насиженных мест бедных людей. Опять жизнь впроголодь, а может быть, они уже умерли от меча или копья азийцев.
— Да, теперь начнётся у вас, в Пецонде, замирание, — заметил Чезаре на совещании генуэзских купцов, собранном префектом по его приказанию: — ясно, «источники» питания — Маджар, Хумара, богатые племена — иссякли, «озеро» (Пецонда) тоже начнёт высыхать[117]… А пока делайте, что делали: есть ещё рабы — торгуйте рабами. А там увидим.
— Вот как генуэзцы ценят человеческую жизнь… — думал я, и старая злоба закипела в груди: она ещё больше усилилась, когда, возвратившись к себе, я узнал от Антонио, что его только что ударил Чезаре по лицу за измятый камзол. Я решил в Пецонде же привести в исполнение свой старый план: освободить Антонио от власти Чезаре. Я воспользовался расположением ко мне абхазского владетельного князя Шиарасиа и накануне нашего отъезда из Пецонды, когда Чезаре и его два друга были на попойке у префекта Пецонды, одел Антонио в новую одежду генуэзского дворянина, прицепил ему к поясу меч, написал от имени Чезаре письмо к князю мегрелов
