— Плохая идея, — качнул головой вожак. — Если мы собираемся за Тарос, лучше подобрать попутчиков. С незнакомцами делиться информацией никто не станет, поэтому нам нужно стать своими для завсегдатаев. Разделить выпивку, поделиться слухами, рассказать пару баек из жизни. Сидя в комнате, ничего не добьешься.
В дверь раздался стук, и внутрь влетела Бланка.
— Шарг собирается вниз, — с порога заявила она. — Ты идешь?
Оборотень кивнул и покосился на нахохлившуюся девочку.
— Мы с Юни останемся здесь, — махнула рукой волчица. — Вам вести деловые разговоры, женщины будут только помехой. А я на эти пьяные морды уже насмотрелась. С трубами здесь идиотская система — одновременно горячая вода подается только в одну ванную. Так что мы искупаемся по очереди, а вы ночевать отправляйтесь в ту комнату. А то будете потом всю ночь местным пойлом пахнуть. Да, и не забудьте заказать нам ужин. Я готова быка загрызть!
— Ты же недавно ела! — Перебила Юни тараторящую подругу.
— Ну и что? — Искренне удивилась та. — Волк ест, когда есть возможность, а не когда он голоден. А то, когда он проголодается, самой возможности может уже не быть!
— Бланка, — строго напомнил оборотень, задерживаясь у двери. — Как только принесут ужин, запрете дверь.
— Помню-помню, — недовольно проворчала волчица, а вожак напоследок выразительно показал взглядом на Юнону. Бланка помедлила и согласно кивнула.
Несколько тарелок на подносе принесли практически сразу. Бланка закусила с аппетитом, а вот Юнона, осилив куриную ножку, убежала купаться. Труба с вентилем нагрелись основательно, пришлось обматывать руку полотенцем, чтобы открыть кран; а вот вода оказалась не сильно горячей.
Сразу после Юноны ванну оккупировала Бланка, но пробыла там гораздо дольше. Потом какое-то время девушки посидели у камина. Беседа не клеилась, и как только подсохли волосы, подруги разбрелись по кроватям.
Сон не шел. Сквозь неплотно закрытые ставни проникал свет луны. Сбоку доносилось ровное сопение волчицы, из подвала изредка прорывались приглушенные расстоянием выкрики. Однако стоило закрыть глаза, как на уши наваливалась давящая тишина. Голова начинала кружиться, Юни распахивала глаза, убеждалась, что кромешная муть ей только почудилась, и снова ворочалась в попытках найти удобную позу.
Глупо, но в подсознании гнездилась мысль, что, если она вот так уснет, то может уже не проснуться.
Сколько она пролежала в полузабытьи — неизвестно. Странная тоска преследовала и наяву, и в кратковременных провалах. Окружающие шорохи только усиливали нервное напряжение.
