Каким образом они оказались в переулках Щелковского шоссе, никто из них, наверное, и не вспомнил бы, но, когда «мерс» проезжал по одной из шестнадцати Парковых улиц, внимание пассажиров и водителя привлекла следующая сцена: у обочины стояла белая «девятка», из которой вылезли два здоровенных бугая, пытающихся усадить в свою машину двух отчаянно сопротивляющихся девушек.
— Ну-ка, притормози, — по-деловитому распорядился пахан.
Музыкант послушно сбавил скорость и остановился чуть впереди девятки. Сделав звук магнитофона потише, Монах приоткрыл окно и вслушался в звуки борьбы, развернувшейся у белого автомобиля.
— Пусти, — отчаянно кричала одна из девушек.
— Заткнись, тварь, — громогласным басом увещевал ее один из нападавших, чуть повыше ростом своего приятеля.
Фомин открыл дверцу и вылез из машины, за ним последовал Бур, на ходу говоря:
— Валера, может, зря встреваем? Ну подумаешь, пацаны чего-то не поделили со своими телками. Сами же и разберутся.
— Если это их телки, — прошептал пахан, — то извинимся и уедем. А если это бычье беспредельничает — дадим по рогам.
Видя, мужчин, выходящих из остановившейся иномарки, девушки еще громче заголосили:
— Помогите!
Монах остановился в двух шагах от владельцев белой машины и ровным голосом поинтересовался:
— Чего вы их напрягаете? — В прозвучавшем вопросе не слышалось ни вызова, ни угрозы, только любопытство.
— Какое тебе дело, папаша, — ответил высокий, — иди своей дорогой. Мы что, не можем со своими женами разобраться?
—..?
— Мы им не жены, — поспешно выкрикнула одна из девушек, — мы их вообще не знаем. Шли по дороге, а они подъехали и стали запихивать нас в машину. — В голосе говорящей слышались нотки истеричного испуга. — Помогите!
Оценив ситуацию, Монах зло уставился на верзилу:
— Убери грабли, «баклан».
— Чего, — в тоне вопроса сквозила неприкрытая враждебность, — кого ты, козел, назвал «бакланом»?
В глазах вора-авторитета сверкнул недобрый огонек.
Повернувшись к наглецу всем корпусом, он сквозь зубы процедил:
— А вот за козла ответишь, паскуда, — в руке Монаха блеснуло лезвие бритвы.
Одним прыжком оказавшись рядом с обидчиком, Фомин нанес короткий, но точный удар по лицу кулаком с зажатым между пальцами лезвием. Брызнула кровь, и здоровяк, схватившись за рассеченную щеку, истошно завопил.
Не давая ему опомниться, авторитет резко ударил того коленом в пах. Когда же верзила согнулся от пронзившей его боли, Фомин кулаком левой руки нанес сокрушительный удар в висок жертвы, от которого здоровенный бугай свалился на асфальт как подкошенный.
