Глава 19
Традиционная для 26 % женщин
Решение пришло спонтанно, почти в ту же минуту, что за Машей закрылась дверь переговорной. Она слетела вниз по лестнице, побежала по коридору, завернула в женский туалет – единственное место, где ее точно не достанет Николай Гончаров. А чтобы он не достал, стало сейчас самым главным, жизненно важным обстоятельством, от которого зависело буквально все. Стоит ей сейчас увидеть его, дать ему говорить, напеть ей что-нибудь в уши, как тем сиренам, что убивали моряков, как она сломается. Вся ее твердость – прозрачный лед над талой водой, надави посильнее, и растрескается, провалится в море сомнений и растворится в мечтах о счастливой жизни. Что же теперь будет?
Она станет матерью. Эта мысль обожгла, как нечаянное прикосновение к раскаленной плите. Матерью-одиночкой. Да-да, вот то, чем Маша станет. Вернее, кем. Какой театр абсурда, какой жалкий финал комедийной пьесы! Мама убьет ее и побежит к Гончарову вымаливать для нее прощения. Отец – тот поймет, наверное, он всегда лучше понимал Машу. Но и он поднимет удивленно брови и спросит таким спокойным, но саркастическим тоном, в котором написаны его любимые «Трое в лодке, не считая собаки»:
– Из-за парка? Серьезно? Думаешь, парк оценит такую жертву?
– Маша, ты здесь? – голос принадлежал Николаю. Он что, припрется в женский туалет? Впрочем, с него станется. Он способен на все, а ведь он даже не знает еще о том, что Маша беременна. Никто не знает… кроме Степочки. Маша подняла ноги так, чтобы их нельзя было увидеть, заглянув под дверь кабинки. Она сидела на прикрытом крышкой унитазе, как птица на насесте, подтянув ноги к носу – тихо-тихо, не шевелясь. – Маша, ответь, пожалуйста.
– Да она убежала, наверное, – второй голос принадлежал Гусенице. Маша сжала губы, а кулаки сжались сами собой. Нужно во что бы то ни стало сохранить тайну о ребенке от Гончарова. Как? Черт его знает! Нужно подумать. Нужно понять, сколько времени понадобится Николаю Гончарову, чтобы забыть Машу. Да, забыть. Конечно, он сможет. Маша вспомнила, как холодно Николай держался после их первой ссоры, как смотрел не на Машу, а сквозь нее, даже не желая объясниться. Если она теперь просто исчезнет со всех его радаров, он не станет возиться. Просто продолжит жить.
