– Раздолье? – переспросил отец, и Маша тут же очнулась. Это была знакомая тема, в рамках которой было вполне комфортно.
– «Русское раздолье», папа, это наш поселок, который мы строим. И проектируем. Помнишь, я рассказывала тебе про парк, который мы пытаемся «пробить» через управу области?
– Не мы, а ты, – улыбнулся Гончаров и тут же, к возмущению Татьяны Ивановны, положил свою большую ладонь на Машину коленку. – Ваша дочь совершила невозможное, но, кажется, мы действительно получим государственную поддержку проекта ландшафтного парка. Она умудрилась найти аргументы против вырубки леса, с которыми не смогли поспорить даже депутаты.
– Никогда не думала, что моя дочь способна на подобное, – процедила Татьяна Ивановна, размешивая борщ так яростно, будто планировала сделать из него суп-пюре. Рука возмутителя спокойствия все еще вольготно лежала на коленке ее дочери, и Татьяна Ивановна изо всех сил пыталась держать себя в руках.
– Ваша дочь способна на многое, – заверил ее «этот тип», как называла его про себя Татьяна Ивановна.
– Она всегда была упрямицей, – улыбнулся Андрей Владимирович, за что тут же получил обжигающий взгляд от супруги. Однако он его проигнорировал. Иногда он мог быть удивительно нечувствительным к намекам.
– Упрямица – это не то слово, – рассмеялся Гончаров.
– А как вы познакомились? – спросила, не выдержав, Татьяна Ивановна.
– Мама! Мы же работаем вместе! – воскликнула Маша.
– Да, да, да, – отмахнулась мама. – Согласитесь, ваша… новость для нас была шокирующей. Вам не кажется, что все происходит слишком быстро? Сколько времени вы друг друга знаете? Сколько вам лет, Николай? Вы были женаты? У вас есть дети?
– Мама! – почти закричала Маша, но Николай невозмутимо подцепил из хлебной корзинки кусочек хлеба и принялся намазывать на него масло.
– Законный интерес, – пробормотал он. – Итак, отвечая по порядку, скажу, что я очень рад, что все происходит быстро. Возможно, в других обстоятельствах и с другой девушкой мне нужно было бы больше времени, но Маша – это настоящий бриллиант, и я не могу дождаться дня, когда я смогу назвать ее своей женой.
– Да уж, бриллиант! – фыркнула Татьяна Ивановна, которую вся эта пламенная речь только еще больше разозлила.
– Мне тридцать два года, вполне подходящий возраст. Женат я не был, детей у меня нет.
– Подходящий для чего? – язвительно поинтересовалась Татьяна Ивановна. – Вы хоть знаете, сколько Маше лет?
– Мама!
– Нет, пусть он скажет! – Татьяна Ивановна отбросила кухонное полотенце на поверхность рядом с кухонной раковиной и развернулась к Николаю. Повисла неприятная пауза, в ходе которой Маша отчаянно пыталась подсказать Николаю свой возраст, но сделать это под бдительным наблюдением матери было не так-то просто.
