— Кто все?
— Все, Юда. Вы с Ешуа, ученики и мы с раби. Я в последний раз убираю этот дом, Юда. Сама не знаю уже зачем. Мне тут было так хорошо, так спокойно и радостно… — Она опять захлюпала носом. — Почему мы должны уходить отсюда, здесь все такое родное, Юда, кувшины, стулья. Мне кажется, не только я, но и они привыкли ко мне, к моим рукам, мне кажется, этот пол радуется моим шагам. Юда! Может, мы еще вернемся сюда хоть когда-нибудь?
— А вы-то, вы-то с раби почему должны уходить, и, вообще, кто нам всем назначил срок ухода?
Эти его слова услышал появившийся в дверях комнаты раби Ицхак.
— Пилат, Юда. Вернее, советник его, но это одно и то же, да. Мы все должны уйти, Юда, уйти, чтобы жить; творить добро могут только живые, — старик обнял племянника за плечи. — Это наш последний шанс хоть как-то ослабить силу того, что хотят именем Ешуа сделать недобрые люди, да. Ешуа должен исчезнуть тихо и незаметно, только в этом случае легенда о Сыне Божьем сможет заглохнуть и забыться, хотя уж они-то постараются, чтобы она жила долго. Но если Ешуа не исчезнет немедленно, его публично казнят, и вот тогда!..
— Он уже велел всем и повсюду опровергать свое божественное происхождение, мой раби!
— Как?! — заволновался старик.
— Он сказал, что прекращает проповедовать, ибо именем его начали твориться ложь и жестокость.
— Какой ужас! Я всю жизнь учил поступать именно так, но сейчас это может привести к страшным последствиям, да. О, только бы не узнал Йоханан! Когда ты расстался с Ешуа, Юда? Где он сейчас?
— Мы простились с ним в Гефсиманском саду меньше часа назад. Он хотел побыть один. С тех пор, как мы ушли от тебя, Ицхак, и особенно после вчерашней вечери с учениками, Ешуа страшно изменился, сейчас он был так бледен, что я испугался. Я прикоснулся губами к его лбу, хотел проверить, не болен ли он, и испугался. Лоб его холоден, как у покойника.
— Ты должен бежать к нему немедленно! Вам необходимо уйти из Города, уйти прямо сейчас, пока восточные ворота не закрыли на ночь. Ученики пусть расходятся завтра утром по два-три человека, отдай им эти проклятые деньги — пусть разделят и употребят в дороге. Вы же ступайте к матери твоей. Туда же и мы с Руфью придем и у родителей твоих будем просить приюта, да.
— Раби, родной!.. Руфь!.. Да вы из-за нас без дома своего остались! О Боже!
Ицхак поцеловал Юду в лоб:
— Хватит причитать! Беги скорей! Дай Бог тебе успеть! Простись с Руфью! Я вижу, дети, вы нравитесь друг другу, да. Я отвернусь.
