- Тогда побрейте его.
- Побрить?! - ошарашенно спросил дежурный.
- Именно.
- Слушаюсь.
Да. Если "полковник" попросил побриться, значит, арест не сломал его. Мало кто из их "клиентов" требует бритву по утрам. Обычно люди, попав в камеру, ломаются внутренне и опускаются внешне. Этот, видать, крепкий. Зарядку сделал, по пояс водой холодной обтерся.
- Ну, с чего начнем? - задал первый вопрос Данилов.
- Я не знаю, - спокойно ответил "полковник", - вам виднее.
- Фамилия?
- Алтунин.
- Имя?
- Вадим Гаврилович.
- Год рождения?
- Десятый.
- Это ваши документы? - Данилов достал диплом и летную книжку.
- Мои.
- Судя по ним, вы профессиональный летчик.
- Да, в тысяча девятьсот двадцать восьмом году я поступил в Ейскую авиашколу и в тридцатом окончил ее.
- Кто ваши родители?
- Не знаю.
- То есть?
- Помню отца и мать очень смутно. Помню, что жил в Москве, где-то на Арбате. Потом поезд. Тиф. Меня воспитывал совершенно чужой человек.
- Кто?
- Это важно?
- Конечно.
- Он умер, когда я поступил в авиашколу. Фамилия его Забелин. Он был одним из первых русских летчиков.
- Как вы попали к нему?
- Он никогда не рассказывал. Просто я очнулся в Мариуполе, в тихом беленьком доме на берегу моря. Так началась моя вторая жизнь.
- А потом сколько у вас их было?
- Две, подполковник, всего две. Одна - жизнь летчика Алтунина, другая - "полковника" Чистякова. Вы не поверите, а я рад, что попал к вам. Теперь, если удастся, я начну еще одну жизнь, надеюсь, она будет счастливее предыдущих, правда, намного короче.
- Почему вы так считаете? Кстати, ваше последнее воинское звание?
- Это записано в летной книжке.
- Там написано "капитан".
- Так оно и было. Вы прощупываете меня, чтобы легче выстроить схему допроса. Не так ли?
Данилов молчал, с любопытством глядя на Алтунина.
- Зря стараетесь. Зачем вам попусту тратить время, дайте мне в камеру бумагу и чернила. Я сам напишу. Только не тревожьте меня два дня и, пожалуйста, распорядитесь, чтобы мне давали бриться. А то я себя грязным чувствую.
- Хорошо. Еще просьбы будут?
- Попросите Ларису, пусть перешлет мне папирос.
- Хорошо.
- Ну так я пошел.
Алтунин встал, выглянул в коридор.
- Конвой! - крикнул он. - Проводите меня.
В дверях показалось недоуменное лицо милиционера:
- Отвести?
- Отведите, - сказал Данилов.
"Любопытный парень. Ох какой любопытный! Что же он напишет? Нет. Такой врать не станет. Он и так на последней черте. Напишет правду. Надо распорядиться, чтобы ему разрешали бриться. А Ларисе я сейчас позвоню".
