Лариса потянулась за новой папиросой.
- Не беспокойтесь, я сама. - Прикурила, сделала несколько глубоких затяжек. - А потому, что он не тот, за кого себя выдает. Подождите, не перебивайте. Сначала я ему верила как дура, увлеклась. Герой воздуха, ас, ордена, красив, широк. Потом, когда угар проходить начал, я на него посмотрела как из зала...
- Как посмотрели? - переспросил Данилов.
- Каждая профессия имеет свой специфический язык, - улыбнулась Лариса. - Как там у вас - "по фене ботаешь".
- Это не у нас.
- Бросьте. Мне один умный человек сказал: охотник и дичь - одно и то же. Но мы не об этом. Я о специфике языка. В театре, когда говорят "из зала", подразумевают "со стороны". Ну так вот, поглядела я на него и вдруг поняла: он же играет. Причем плохо. Лжет, завирается, а все равно играет, через силу. Он же только на людях "полковник", - в голосе ее внезапно послышалась непонятная жалость, - а когда один, сам с собой... Я за ним наблюдала. Он если не выпьет, то спать не может, а как выпил, просыпается рано, бежит в комнату, сюда, бутылку вина хватает и стакан за стаканом. А руки трясутся. Сидит и смотрит в одну точку. Мучается, боится чего-то. А чего - я не знаю. Правда, спьяну он болтал кое-что... Ничего конкретного, так, общо очень. Мол, подлец я, негодяй, прощенья мне нет. Нет. Вы не подумайте, он не трус. Тут на нас в переулке трое с ножами налетели. Их тогда еле откачали, а он убежал, чтобы в милицию не попасть. Вот тогда я начала догадываться. Играет он, придумал себя, издерганный он, нервный. Жалкий. Мне его жалко. Да. Что вы так смотрите? Такой вот парадокс. Высокий, красивый, начитанный, умница необыкновенный, храбрый и трус одновременно. Что он сделал, скажите честно?
- Он вам не безразличен?
- Нет. Все равно Вадим дорог мне.
- Видите ли, Лариса Евгеньевна, для того чтобы узнать обо всем, я должен увидеть его.
- Если он бандит, тот самый, что в тылу околачивается и людей грабит, - он для меня умер. Но если есть хоть какая-то возможность... Если он не сделал ничего страшного...
Она взяла новую папиросу, прикурила от старой, помолчала.
- Так что же... Кстати, как вас называть-то мне? Ведь не товарищ начальник. И что там делают ваши люди? У меня здесь зал ожидания?
- Нет, у вас засада. Мы ждем Чистякова. Зовите меня Иван Александрович.
- Глупо. Он прибежал вчера ко мне, оставил этот чемодан. - Она ткнула папиросой в сторону дивана, на котором сидел Данилов. Он посмотрел туда. Вплотную прижавшись к дивану, стоял черный кожаный чемодан.
