Ага. Точно. Пчелиный воск и мёд для борьбы с плохими снами. Просто чтобы проводить ещё больше времени ранним утром для укрепления связи между мамой и дочерью в «Доме Жизни».
Исида заканчивает шептать имена на подвеску из слоновой кости, а потом одевает одну из них мне на шею. Я сжимаю челюсти, чувствуя кожей жёсткий кожаный шнурок и слоновую кость, которая теплее, чем должна быть.
— Он мне нужен?
— Конечно, сердце моё. — Она вешает вторую на свою шею, сжимая третью в руке. Восковые фигуры остаются там, где стояли. — Этого должно быть достаточно. Спасибо, Айседора. Не бойся.
Ребёнок — это к счастью. Он станет тем, с кем мы сможем заниматься вместе. — Её голос звучит странно. Почти… уязвимо. И она избегает моего взгляда. Мягкий шум, такой тихий, что я едва могу его расслышать, звучит позади нас. Я поворачиваюсь и обнаруживаю свою тётку Нефтиду, наполовину прячущуюся за дверью. — Заходи, — говорит мама, почти не глядя на сестру. — Айседора может помочь во всём, что тебе нужно. Гор попросил меня приготовить завтрак. — Она улыбается и ускользает из комнаты.
Нефтида вертится вокруг стола маминой мастерской, порхая от каменных сосудов до керамических контейнеров с травами, специями, помётом. Её руки нервно танцуют, как две раненые птицы. Иногда она кивает себе, но не спрашивает меня, для чего то или иное. Она много помогала моей маме, была своего рода её помощницей на протяжении веков. Мне повезло, и я унаследовала эту роль, как только достаточно выросла.
Я опираюсь на стену, желая вернуться обратно в кровать. Тогда Нефтида удивляет меня.
— Как ты? — Спрашивает она. Мне тяжело понять, на что похож её голос. Ей всегда сложно, всю мою жизнь, но мы никогда по-настоящему не общаемся. Она просто есть.
— Э-э-э, устала?
— Ты выглядишь несчастной. — Её голос немного громче шёпота, такой же неуверенный, как и трясущиеся руки, когда она мешает кончиком пальца плотный слой золотистого мёда. — Частенько здесь помогаешь маме?
— Ага, всё время.
— А можешь расшифровывать её почерк? — Она поднимает уголок одного из маминых папирусов, где иероглифы, тесные и плавные, составляют язык и живут сами по себе. Хоть всё и написано языком, придуманным моей матерью, дар знания языков здесь не поможет. Я слегка пожимаю плечами.
— Ага. Ушло много времени на обучение, но я могу читать всё, что она пишет. Очень полезный для жизни навык.
— Хм-м-м. — Она слизывает мёд с пальца. Если бы Хаткор так сделала, то всё смотрелось бы как в музыкальном клипе: с высунутым языком и сексуальным взглядом. Но Нефтида касается языком так, словно мёд может обжечь её и обсасывает палец, словно он кровоточит. — Не думаю, что твоя мать понимает тебя. — Она удостаивает меня слабой улыбки, её глаза увлажняются.
