— Даже не знаю, — в тон ей ответил хэур, — вообще-то я собирался спать, но, может быть, у тебя есть более интересные идеи?
— Ну, можно, например, немного прогуляться.
— Где?
— Здесь недалеко есть симпатичный ручеек — можем посмотреть на него.
— Ну, идем смотреть на ручеек, любительница ночных прогулок, — улыбаясь, проговорил хэур и поднялся с земли.
Моав встала вслед за ним и, поднявшись на цыпочки, прильнула к его губам долгим поцелуем. Вскоре оба скрылись в ночной темноте.
Примерно через час Сигарт с наслаждением повалился на меховое ложе. Так крепко он давно не спал. Ему снились странные, ни на что не похожие сны — они были полны света, музыки, чего-то легкого и радостного. А запах, какой там был запах! Сам воздух был наполнен густым, пьянящим ароматом цветов. Казалось, будто все растения в мире решили распуститься одновременно.
Очарованный дивными снами, хэур проснулся позже обычного. Моав рядом не было, зато Ифли уже вернулся. Он сидел у вчерашнего костра и мастерил из шишек фигурки — надевал их боком на палочки и разыгрывал между ними сцены, словно они были живыми существами. В любое другое время эта картина наверняка бы вызвала у хэура раздражение, но сейчас у него было такое замечательное настроение, что было даже любопытно наблюдать за действиями сильфа. Вдоволь насмотревшись, он лениво сел и потянулся. Ифли отвлекся от своей драмы.
— Доброе утро, Колючка! — крикнул он, сделав в воздухе приветственный жест рукой.
— Доброе. Что нового?
— Да ничего особенного. Вот только двое влюбленных поссорились и никак не могут помириться.
Он указал на двух чудиков с головами-шишками.
— И чего же это они поссорились?
— Он обвиняет ее в том, что она слишком доверчивая.
— Да уж, серьезное обвинение, — кивнул Сигарт и прыжком поднялся с земли. — А, кстати, почему такая тишина? Что, все еще дрыхнут?
Он оглянулся по сторонам, остановил взгляд на небольшом камне, за которым вчера лег спать Рогдвэн.
— Эй, круглоухий, подъем!
Ответа не последовало. Сигарт ленивой походкой двинулся к камню.
— Ты что, оглох? — крикнул он и тут же застыл на месте — у подножья валуна никого не было, лишь обрывки веревки валялись на земле.
В следующий миг лагерь огласился гневным ревом, заставившим Ифли выронить из рук своих шишечных подопечных. Хэур вихрем подскочил к костру, схватил худощавого сильфа за ворот.
— Это ты! Это все ты! Скотина! Тварь зеленая!
Сильф стал отчаянно извиваться, шипя и фыркая, точно рассерженная кошка. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы из-за скал не появилась Моав.
