Три Толстяка 2.0 | страница 8



Арнери: Да, в нашей истории такого еще не было. На многих такая анонимность действует прямо гипнотически. Вы знаете, я некоторое время занимался этим феноменом. Очень интересный эффект массовой психологии! Анонимность правителя создает ауру таинственности, что для обывателя…

Тибул: Простите, доктор Гаспар, вы уверены, что сейчас подходящий момент для лекции?

Арнери: Да, да, да. То есть, нет, конечно! Верно. Сейчас надо решить, как быть с вами.

Тибул: Вот именно. Я не имею права подвергать вас риску. (торжественно) Вы — гордость нашей науки, и потомки не простят мне, если из-за меня вы пострадаете. А этих сволочей не остановит ваш статус — они не задумываясь расправятся с великим ученым, как чуть не расправились с великим артистом.

Арнери: Маэстро, вы не понимаете. Дело не в том, что я рискую. Проблема в вас самом. Вам нельзя выйти, поскольку вас тут же арестуют. Вам нельзя остаться, поскольку повальные обыски могут не обойти и этот дом.

Тибул: Да, эти сквалыги лавочники не задумываясь продадут меня с потрохами гвардейцам толстяков!

Арнери: Следовательно, вам надо временно перестать быть собой. Манеру вы измените легко — для квалифицированного актера… извините, для гениального артиста — это просто. А внешность я вам сейчас изменю. Это не сложно. Вот объяснить, что я буду делать, человеку, не знакомому с началами аналитической химии, будет непросто. Но вам ведь химия ни к чему, вам нужен результат, правда? Вот и доверьтесь специалисту.

Тибул: Доверяюсь, целиком и полностью.

Арнери: Тогда поспешим в лабораторию.


Уходят. Входит тетушка Ганимед с подносом.


Тетушка Ганимед: Ну вот, опять убежал в свою лабораторию. Когда же это кончится! Как это трудно — служить гению. Он, конечно, великий ученый — и знает про все на свете. Но как сделать, чтобы он хоть иногда не забывал, что надо покушать, надевать галоши, выходя на улицу, и вовремя принимать пилюли? Которые, кстати, сам же придумал! Ох… (ставит поднос на стол, продолжая рассуждать). А тут еще эти безобразия. Бегают, стреляют, потом будут казнить. К счастью, пока все лавки открыты, и цены еще не выросли. Так ведь вырастут — это всегда так. Сначала бегают, потом стреляют, потом все дорожает, потом пропадают продукты. «Проклятые толстяки! Долой трёх толстяков!» Ну выгонят трёх толстяков — и кому от этого будет хорошо? Просперо, конечно, жалко — он такой умница. А Тибул — красавец, душка… Ну и зачем они все это затеяли? Чего им не хватало? Толстяки… Потому и толстяки, что не забывают вовремя покушать! Ах, дорогой доктор, зачем вы в это ввязываетесь… Ну что вам эти толстяки?