— Я тебе потом всё объясню, — обратился Матвей к Ивану.
Что это? Они знакомы? Вот это да! Я удивлённо перевела взгляд с Матвея на Ивана, пытаясь понять. А что тут, собственно, понимать? Если они знакомы, то та здоровая красная олимпийка и электробритва принадлежат Матвею! Теперь понятно, почему в купе не было второго попутчика, ведь он — Матвей, а Матвей всё время находился на улице. Йес! Мне положительно везёт сегодня на попутчиков!
— Незнание законов и инструкций не освобождает от ответственности! — продолжала громыхать проводница. — А почему они без намордника, а?
Дед на мгновение застыл, изумлённо вскинув брови, и тихо прошептал:
— А куды же им намордники цеплять… у них же, почитай, ещё и морды–то нету…
— Они же мне весь вагон загадят! — не унималась проводница.
— Ни–ни, и даже не боись, дочка, не загадят, я их из купе ни на секунду не выпущу, — быстро затараторил дедулька, стараясь звучать максимально убедительно.
Я ушам своим не поверила. Класс, просто класс… То есть получается, что вся эта четвероногая братия на протяжении долгого путешествия — а это почти сутки — будет радостно гадить в моём купе? Прелесть какая. М-да… в хлеву мне ещё никогда не доводилось путешествовать, и, честно говоря, подобная перспектива не внушала мне особого оптимизма.
И вдруг с интервалом в доли секунды произошло сразу несколько событий. Вагон внезапно сильно дёрнулся; чтобы не упасть, проводница отставила в сторону правую ногу; и без того напуганный поросёнок резко изменил траекторию направления прорыва и рванул в противоположную сторону. Дико визжа, свин пролетел между ног проводницы, не рассчитав тормозного пути, он не успел вовремя остановиться и с разгону врезался в стену головой. Контуженый поросёнок начал в панике метаться по всему тамбуру, всё больше и больше запутывая ногу фрекен Бок поводком.
Женщина раздражённо заверещала, начала топтаться на месте, трясти и взбрыкивать ногой как нервнобольная, стараясь избавиться от поводка, и в один прекрасный момент от души топнула ногой по хвосту невозмутимого щенка, сидевшего неподалёку и на удивление спокойно созерцавшего происходящее. От неожиданности и боли щенок громко взвизгнул и высоко подпрыгнул на месте. Он бы, наверное, стерпел обиду и проигнорировал непреднамеренное оскорбление со стороны фрекен Бок, но в тот самый момент, когда пёс снова приземлился на пол, перед его носом просвистела брыкавшаяся нога проводницы, и щенок, не сдержавшись, изо всех сил вцепился в неё зубами. Фрекен Бок взревела от страха и боли, как раненый бизон, настигнутый прайдом львиц; полуживой от страха визжащий поросёнок, по всей видимости, решил, что настал его смертный час, и из последних сил рванул в проход. С диким грохотом и воплем потерявшая равновесие проводница рухнула на пол. «Мама дорогая, сейчас что–то будет», — едва сдерживая хохот, подумала я, по стеночке пробралась в коридор вагона и юркнула внутрь, притворив за собой дверь.
