— Конрад прислал меня за машиной «Скорой помощи», нужна сегодня вечером, — небрежно сообщил я, словно мы расстались только вчера.
— С чего это? Я не получал от него заказов.
— Он тебе отправит заказ по факсу, — тут же отреагировал я. — Сам знаешь, все решается в последнюю минуту. В эту ночь поедем в социальные центры Матапана и Роксбери. Может, придется перевозить одного или двух пациентов, но хотелось бы машинку полегче. Есть у тебя в загашнике какая-нибудь небольшая санитарная машина?
— Есть, «Форд» серии Е, — сказал он, указав подбородком в сторону машины, — вот только…
Я подошел к фургончику, приспособленному для машины «Скорой помощи».
— Слушай, годится. В самый раз. А насчет факса не парься. Когда получишь, подпишешь и вместо меня тоже. В первый раз, что ли?
Дэни всей своей тушей преградил мне дорогу к машине.
— Не спеши, мотылек! Факс от Конрада, говоришь? Я бы очень удивился факсу от Конрада.
— Почему это?
— Потому что вот уже полгода, как Конрад не работает в больнице.
Я сделал мрачную морду и пошел ва-банк:
— Работает, не работает, наплевать, Дэни! Я совсем не обрадовался, когда меня снова пристегнули к этой работенке. Два года не трогали, и на тебе! В общем, факс из больницы ты получишь. Мне-то на хрена эта колымага, сам подумай! К девочке на такой не подъедешь!
Дэни Фицпатрик почесал в затылке. Нужно было быстренько покончить с этим делом, не дав ему времени на размышления. Посулить что-то интересненькое. Я тут же вспомнил объявление, которое прочитал в газете.
— «Ред Соке» играет в субботу с «Янкиз». Приходи ко мне, посмотрим вместе. Я знаю, ты положил глаз на Веронику. Она тоже будет с подружками, Оливией и Патрицией. Ну с той, рыженькой из хирургии. Девчонки, если выпьют хорошенько, становятся подобрее, если ты понимаешь, о чем я.
Мысленно я тут же извинился перед Вероникой, объяснив, что я приплел ее не для трепа, а для хорошего дела.
— Заметано на субботу, — согласился Дэни, протягивая мне ключи. — Живешь все там же?
Через пять минут я с широкой улыбкой выезжал из гаража за рулем машины «Скорой помощи».
Я поехал через Дорчестер, намереваясь гнать потом до Нью-Йорка. Дорчестер — большой квартал с особым лицом: на километры тянутся дома из красного песчаника и заборы промзон, разрисованные граффити. Именно такой Бостон я и люблю: «плавильный тигель наций», баскетбольные площадки за решетчатыми оградами, маленькие колоритные магазинчики.
На красный свет я остановился, включил радио и сразу поймал песню «R.E.M.», которую ни разу не слышал, и тут же принялся насвистывать рефрен. Конечно, дело еще предстояло сделать, но план уже сложился. На волнах радио уже поплыла новая песня, а красный свет все еще горел. В нетерпении я огляделся по сторонам. Слева — указатель, и на нем вспыхивают, словно бы подмигивая, три большие буквы Z. Дорога, что ведет на кладбище Форест-Хиллс, я его знаю, там похоронена мама и бабушка с отцовской стороны.
