Вал-Мала, дорфарианская принцесса из захудалого дома в Куме, возвысилась до положения Великой вдовы Корамвиса благодаря своей красоте и слабости Редона.
Теперь она будет ненавидеть эту девчонку с Равнин.
Орн позволил себе хмурую улыбку при мысли о тех мучениях, которые придумает для нее Вал-Мала. В определенных кварталах имя Вал-Малы уже стало олицетворением жестокости, Ни одной из женщин, осмелившихся перейти ей дорогу в ранние дни ее возвышения, теперь не было видно при дворе. Он вспомнил ее любимого зверька — белого калинкса, дикого кота неимоверной злобности с кисточками на ушах — который более или менее свободно бродил по ее покоям и для всего Корамвиса был символом ее чарующей и изобретательной злобы. Воистину, когда они возвратятся, за Вал-Малой будет небезынтересно понаблюдать.
А вдруг эта шлюха с Равнин действительно понесла? Вдруг внебрачная страсть правителя Виса получит публичное доказательство? Орн со злорадством, которое было не вполне праздным, задумался, станут ли объятия лорда Советника достаточным утешением для королевы.
Дорфар, земля драконов, Дорфар, голова дракона, горы — его зубчатый гребень, озеро Иброн — его белый глаз, Корамвис — его мыслящая жемчужина в центре, его сердце-мозг.
Город лежит в предгорьях скал, точно гигантская девственно-белая птица на гнезде из огня. Старый город, надвое разделенный рекой, уходит своими корнями в самые дальние закоулки прошлого; как и Драконьи врата в Зарависсе, он отчасти является воспоминанием, физическим местом, обремененным грузом легенд, древним пепелищем, куда с небес сошли боги Гроз, скрытые в утробах бледных драконов.
В полдень, в первый застианский месяц над его сторожевыми башнями поднялись клубы жирного черного дыма, знака смерти, и Корамвис открыл ворота навстречу своему мертвому королю.
Покои Вал-Малы наполнял тусклый и дымный от многочисленных курильниц свет. Треща, мерцали огоньки свечей, ее фрейлины были одеты во все черное. По щекам девушки, проводившей их внутрь, струились нарисованные серебряные слезы.
Вал-Мала заставила их довольно долго прождать ее — Верховного Советника и Орна, принца Элисаара. Когда Орн начал проявлять признаки нетерпения, девушка бросила на него укоризненный взгляд и прошептала:
— Королева скорбит.
Орн насмешливо фыркнул, но в этот миг появилась сама скорбящая, и он проглотил насмешливые слова, вертевшиеся у него на языке.
Вал-Мала. Ее по-висски темная кожа была тщательно набелена, дорфарианскую смоль волос скрывал парик из гиацинтово-синего шелка. На ней было траурное платье, но его скорбный дух никак не отражался ни на ее лице, ни в калинксовых глазах, хотя они были черны, словно озера в безлунную ночь. Она была много младше своего почившего супруга и никогда его не любила. Даже ее беременность все еще была незаметна. Казалось, она искоренила все следы Редона, и ритуальная фраза «королева скорбит» прозвучала как-то непристойно, точно площадное ругательство, нацарапанное на заборе. И все же ее красота ни на йоту не утратила своей знаменитой пронзительности, своего ошеломляющего очарования, несмотря даже на то, что было в ней что-то неуловимое, выдававшее в ней высококлассную шлюху, какой-то легчайший налет вульгарности и порока.
