Глаза Теламонта сощурились.
— Он посылала тебе знамения?
Ривален коснулся священного знака, висевшего у него на шее.
— Да. С тех пор, как Вэрианс отыскала «Листья одной ночи», госпожа была шедра со мной.
Вэрианс Аматик была жрицей и архивариусом Ривалена, и в иерархии Шар в анклаве подчинялась лишь ему. Полтора года назад она обнаружила книгу, которую давно разыскивали последователи Шар — «Листья одной ночи». Ривален якобы запёр книгу в архивах храма. На самом же деле, он всегда носил её с собой. Там рассказывалось о единственном мгновении слабости Шар. Большинство верующих считали, что это мгновение случилось в далёком прошлом; Ривален знал, что оно ещё не наступило. Но эту тайну он не доверял никому.
— Если Шар напрямую говорила с тобой, передай мне её слова, — сказал Теламонт.
— Вы знаете, что мне не следует этого делать, — ответил Ривален. — Тайны госпожи предназначены лишь для ушей её верховного жреца. Простите меня, отец, но таковы пути моей веры. Вашей веры.
Глаза Теламонта вспыхнули.
— Я здесь высочайший. И к тому же — твой отец.
Ривален не отступил:
— Я её верховный жрец и слуга.
— Помимо этого ты слуга высочайшего, — сказал свистящий, змеиный голос Хардхуна за спиной. Ривален обернулся, чтобы увидеть, как из кресла, источая тени, встаёт главный советник Теламонта. В руке он сжимал посох, с которым никогда не расставался.
Ривален не заметил, как он вошел. Может быть, он всё это время находился в помещении.
Хардхун продолжал:
— В первую очередь — верность высочайшему, Ривален Тантул. Во-вторую — верность анклаву, и только в третью — верность твоей богине. По крайней мере, так должно быть.
Ривален ответил ему гневным взглядом.
— Неверный выбор, Хардхун. Интересы всех трёх неразрывно связаны.
Тот улыбнулся.
— Интересно, что произойдёт, если их интересы разойдутся. Что ты будешь делать, принц?
Ривален встретил взгляд Хардхуна.
— Я никогда бы не позволил им разойтись.
— Да неужели? — пренебрежительно махнул рукой Хардхун.
— Хадрхун, хватит, — приказал Теламонт. — Ривален, прекрати.
Оба шейда волками глядели друг на друга, но склонились перед гневом высочайшего.
— Мы должны уважать религиозное рвение моего сына. Он отвечает на то, что считает призывом свыше. Не так ли, Ривален? Шар дала тебе высшее предназначение?
Ривален кивнул, не отрывая взгляда от Хардхуна.
— А Хардхун лишь желает служить мне и городу.
— Как и я, — с нажимом сказал Ривален.
Теламонт кивнул, и вокруг затанцевали тени.
