— Я пообещал вашему батюшке, что последую за юным Арамадом даже во Тьму.
— Я… — Биар не смог договорить фразу, в горле появился комок, и он шумно его сглотнул. — Спасибо, Сгастус.
— Вы мой господин и в жизни, и в смерти, а я ваш верный пес, — поклонился слуга.
— За Вечность! — хрипло произнес Биар и пригубил из кубка напиток. — Эльфийское? Решил побаловать меня напоследок?
— Ну что вы! Я просто всегда хотел попробовать его, а тут такой шанс.
— Спасибо, — тихо произнес Арамад и ушел из жизни. Сн сделал все, что мог.
— Спите, мой лорд, — горько произнес мужчина и заботливо накрыл ноги старика пледом, потом Огастус отпил из другого кубка и мягко опустился у ног хозяина.
— Спите, а я посторожу ваш сон.
Так их и нашли на следующее утро: хозяина и его верного пса. Заголовки всех газет пестрели сообщением о том, что старый лорд Биар покончил с собой,
смерившись с гибелью рода. "Он ушел из жизни достойно", — так говорили люди,
понимая, что своей смертью старик смог утереть нос Палате Лордов. Стая волков осталась без добычи. По закону Империи Сарратал земли угаснувшего рода отходили на пятьдесят лет короне, никто из дальних родственников не мог претендовать на них, ведь они допустили самоубийство главы. По истечению срока дворяне смогут получить права владенья, если в их жилах останется, кровь Биаров. Лорды бессильно скрипели зубами: грядущая война с зеленомордыми могла уничтожить тех, кто хоть как‑то относился к древнему роду. Сейчас же ресурсы богатого владенья пришлись бы очень кстати, но старый интриган лишил их и этого.
На суд меня сопровождал Айрдгал, был он взволнован, а где‑то в глубине его глаз я видела страх. Никогда прежде воин не показывал, что может бояться. Что могло так вывести из равновесия гнома? Что ожидает меня? Последний вопрос родился из‑за предчувствия, мне казалось, что страх появляется в глазах воина, когда он смотрит на меня. Я думала, мы нашли хрупкое равновесие в наших отношениях. Неужели ошиблась?
Чем ближе мы приближались к Колодцу Правды, тем тяжелее мне становилось на душе. Может меня тяготило осознание того, что я не смогу помочь Биар. К сожалению, наш с ней разговор не состоялся. С другой стороны, разве гордая аристократка послушала бы крестьянку. Я для нее никто, пустое место. Это для Эдары мои слова хоть что‑то значат, а для Илоны они словно ветер в листьях: только шелест и все. Если после сегодняшнего она выживет, то взгляд на мир у нее точно изменится. Обстоятельства либо заставят ее подчиниться, либо сломают.
