— Значит, не иллюзия. Очень жаль! — и его взгляд устремился на меня. Глаза у Айрдгала были звериные.
— Ты прав, жаль. Жаль, что на моем пути попался тот, кто лишает меня самого дорого, что есть у каждого. Разума. Он, видимо, желает получить себе в жены, куклу. Что ж, я смогу хлопать бездумно глазами и говорить «мама», — едко бросила я в ответ. Лучшая защита нападение.
— Значит, знаешь, — теперь гневного взгляда удостоилась Эдара. Девчонка нервно икнула и подползла ко мне, прижавшись всем телом.
— Как с тобой сложно, сокровище мое, — устало произнес Айрдгал и запустил руку в волосы. Сегодня его прическа состояла из множества косичек, которые сплетались в одну большую косу за спиной. — Я не намерен выяснять отношения на глазах у стольких свидетелей, — тихо произнес он. В два шага преодолев разделяющее нас расстояние, он подхватил меня на руки и открыл портал.
— Гарбхан, закончи тренировку! — приказал Наследник и шагнул в «окно». Лучше б мы выясняли отношения при свидетелях.
В Морнэйлде, как и в любом большом городе Империи Сарратал было множество парков. В одних гуляли простые люди, в других высшие слои общества. Очень редко (в значимые даты) эта незримая грань стиралась, но не сегодня. Сегодня в парке на пересечении улиц Фонтанов и Северной можно было встретить только простых горожан. Обычно здесь гуляли дочери богатых торговцев и ремесленников, прохаживаясь по аллеям девушки, как яркие птички показывали себя и щебетали, пересказывая друг другу сплетни. Эти часы негласно называли Ярмаркой Невест.
Осень в этом году выдалась на редкость солнечной, хоть и было прохладно, но снег еще не выпал, и потому в парке было очень много народу. Ребятня весело бегала, а «птички» собирали золотые листья. Одинокий художник ждал, когда очередная пара захочет увековечить этот день для себя, перенеся его на холст. Пока же мужчина просто наслаждался прекрасной погодой и наблюдал за молодым человеком, расположившимся на скамейке. Неожиданно художник встрепенулся, и на холсте появились первые линии. Он решил запечатлеть этот странный эпизод, повторяющийся почти каждый день. Студиоз Академии Начал приходил в парк, садился на скамейку и доставал из принесенной корзинки свежую выпечку. Художник мог поклясться, что сдоба была из знаменитого магазинчика толстяка Моккора. От одной этой мысли мужчина сглатывал быстро набежавшие слюни. Его возмущало, что студиоз скармливает эти шедевры птицам. Иногда ему самому хотелось примерить «шубу» из перьев и полакомится вкуснятиной из печей Моккора. Все птицы в парке уже давно ждали прихода студиоза. Он же в такие моменты был похож на огромного кота. Черты его лица заострялись, и сам он принимал расслабленную позу, лениво наблюдая за птахами. Но художник знал, что это обман. Он видел перед собой хищника: большого, сытого и забавляющегося.
