Воспоминания об ее изящных пальцах, на которые она накручивает прядку шелковистых, платиновых волос, ранит сильнее, чем можно подумать. Эти маленькие детали, которые выделяли кого-то, кого они… я понимаю, что скучаю по этому больше всего.
Я мчусь по ворсистому коврику и падаю на раскладушку, которая стоит около задней стены комнаты, в которой нет даже окон. Растянувшись на грязных зеленых простынях, я прикрываю лицо руками и целиком отдаюсь рыданиям.
Но этого недостаточно.
Слезами ничего не вернешь назад.
Я вскакиваю с кровати и бегу по направлению к стене, где нарисован дом ведьмы. Я ложусь на живот и прижимаю щеку к ковру, наклоняясь так, чтобы я могла видеть сквозь маленькое отверстие плинтус, раскрашенный под траву. В соседней комнате на стене нарисованы трава и листва, и деревья, она точно такая же, как и моя. На противоположной стене нарисован домик, он в точности как на моей стене. Я вижу такой же набор одежды коричневых тонов справа от меня: его пальто висит около дальней стены.
Мое тело потряхивает, пока на мгновение я задерживаю дыхание, затем из моего горла вырывается звук рыдания. Я не вижу его. Я не слышу его. Ни рук, ни ног, ни лица, ничего не видно.
Нет Гензеля.
Я не вижу его карих глаз, смотрящих на меня, не слышу его историй-сказок, которые он сочиняет для меня последние два дня. Я больше не слышу, как он стучит по ночам, когда не может уснуть, и просит, чтобы я спела ему.
Я так волнуюсь за него. Что не могу даже дышать.
Я здесь в течение долгого времени, я в этом точно уверена. Достаточно долго, чтобы мои простыни пропитались пятнами пота, и эти места ощущаются жестко и с неприятным кислым запахом. Достаточно долго, чтобы отметина, которую я делала с помощью фломастера на стене, отмечая свой рост, стала на два дюйма меньше моего роста на данный момент. И за все это время не было такого момента, чтобы я не видела Гензеля более трех часов и шестнадцати минут. Он никогда не покидает свою комнату не то что на три часа, а даже на полчаса. Я знаю это точно, потому что не выхожу из своей комнаты вообще.
Я плачу по Гензелю так долго, что проваливаюсь в беспокойный сон прямо на ковре. Мне снится женственный голос Матери, и то, как от нее пахнет стойким сигаретным дымом, когда она протягивает мне тарелки, и запах присыпки с ароматом клубники, которую она иногда посыпает через небольшое отверстие в нижней части двери. Мне снится, что я слышу стук двери Гензеля, когда он уходит и приходит. Его пальцы нежно прикасаются к моим. Его костяшки барабанят по стене.
