— Она чувствует свою вину за то, что осталась жить. Ютурна проклинала себя за то, что бессмертна. Вечную жизнь для чего ты мне дал? Почему у несчастной отнят смерти удел?[6] — в отчаянии спрашивала Юпитера бедная Ютурна. В тот момент, когда она поняла, что не может предотвратить смерть брата, божественный дар превратился для нее в приговор, — вот что сказал отец, целуя меня в висок, и сел в автобус, увозящий его к послеобеденному чтению в любимом кресле.
В кармане пальто звонит телефон, это Лео.
— Что сказал твой отец? — спрашивает он, без приветствия.
— Что очень надеется на меня. И что нужно прочесть двенадцатую книгу «Энеиды».
— Я‑то думал, он тебя отговорит… А что в двенадцатой книге «Энеиды»?
— Потом объясню, дома. Когда тебя ждать? Звонил коллеге из Феррары?
— Приду в шесть. Коллегу зовут Луиджи Д’Авалос, дам тебе номер телефона.
— Луиджи как?
— Д’Авалос. Обещал поискать дело в архиве и выяснить, кто занимался этой историей, если тот человек еще жив. Кстати, он неаполитанец.
— Кто неаполитанец?
— Мой коллега.
— И что?
— То, что он очень любезен. Хотел прислать за тобой на вокзал машину. Но я сказал, что не знаю, в котором часу ты приедешь, и что ты сама позвонишь ему, когда устроишься.
— Жаль, я‑то мечтала подкатить к гостинице с воем сирен.
— Хулиганка!
— Любовь моя! До скорого.
— Тони?
— Да.
— Я не решился сказать ему, что ты беременна.
— Сделаем ему подарок. Киндер–сюрприз.
— Он подумает, что мы сумасшедшие.
— Мы и есть сумасшедшие.
— Смейся, смейся! Когда я вернусь, будь, пожалуйста, дома.
— А куда я денусь?
— Я хотел сказать… будь дома. Ну, ты меня поняла.
Ничего я не поняла, но буду дома, конечно.
Я так ничего и не спросила у папы. И он, как обычно, ничего мне не рассказал. Ни про то, как они с мамой познакомились, ни про то, что он знает о ее брате. Не подсказал мне, кого искать в Ферраре, куда идти. Никакой информации, кроме «Энеиды».
Когда раздался выстрел, я разговаривала по телефону. Посмотрела в окно — голубое небо, ни единого облачка. Ослепительный солнечный свет. Было четыре часа.
Каждый день я ждала, что это случится, с того момента, когда он заплакал за столиком в ресторане в день моего последнего экзамена. Я знала, где хранится охотничье ружье, и просила маму спрятать его, но она сказала: не говори глупости.
Я бросила трубку, не прощаясь, закричала: «Маммаа» — и побежала в ванную, закрылась там.
А мама уже спешила в комнату, где был отец, в их спальню. Я слышала ее крик, слышала, как она побежала вниз, звонить. Прислушивалась из–за дверей, не хотела видеть того, что произошло: нет, только не это.
