Ехали они до первого постоялого двора, где остановились на обед. Купчиха заказала обед за свой счет на всех, и получилось что-то вроде поминок по убитому кучеру – даже пива выпили.
Купчиха вдруг покосилась на монахов:
– Пост ведь, а вы скоромное ели и пиво пьете!
– Путешествующим не возбраняется.
После обеда Андрей осмотрел тарантас. Палицей была разбита правая часть, но ехать можно. Колесные оси были густо смазаны дегтем, все чеки стояли на месте и не качались. Андрею не хотелось, чтобы на ходу отвалилось колесо, как это произошло раньше. Не случись роковой поломки, глядишь, все были бы живы.
– Барышни, все готово, можно ехать.
Выехали они вместе с монахами. Те держались позади. Отдохнувшие и накормленные овсом лошади шагали бодро.
Купчиха завела разговор:
– Тебя как звать, молодец?
– Андреем.
– А меня – Авдотьей. Дочь мою Аглаей зовут.
– Вот и познакомились.
– Ты вроде торговец, судя по коробу.
– Ага, как есть офеня.
– Женат? Детишки есть?
– Не сподобился еще.
– Сколько же тебе годков-то?
– Двадцать семь.
– О, пора уже семьей обзавестись.
– Как богатство наживу – так сразу.
– А ты ступай в услужение к мужу моему. Я словечко замолвлю – нам такие работники нужны. Разбойников-то ты здорово одолел, прямо как воин.
Андрею стало смешно. Он сам купцом был, а сейчас на службе у Гермогена, фактически у архиепископа Пимена, в дальнейшем – патриарха. Ему же предлагают на побегушках у неведомого купца служить. Конечно, женщины рядом с ним себя под защитой чувствуют, благодарны ему за помощь. Только почему купец отправил их в Тверь без охраны? Нет своих холопов – найми охочих людей, желающих полно. И еще одна мыслишка закралась: не хочет ли купчиха свою дочь ему сосватать? Дочь, конечно, и в самом деле хороша, красива даже. И фигура, и лицо – все без изъянов. Только молчит. Когда разбойники с Андреем дрались, визжала, стало быть – не глухонемая.
Большинство красавиц характер имеют скверный, к тому же – глупы. Смотришь на нее издалека – любуешься, а как рот открыла – все впечатление пропало. Дура дурой, двух слов связать не может.
– Андрей, ты чего молчишь? – вернула его к действительности купчиха.
– Думаю.
– Это хорошо, может, надумаешь до Твери. А живешь где?
– В Великом Новгороде.
– Далековато. А мы в Москве, на Солянке. Дом у нас там свой – каменный, с поверхом, – не удержалась от хвастовства купчиха.
Начало смеркаться, и Андрей забеспокоился. Если ночь застигнет в дороге – плохо.
Но, видимо, сегодня Господь был к ним милостив. На перекрестке дорог стоял большой постоялый двор. Конечно, место оживленное, и поставил его здесь умный человек, путники всегда останавливаться будут.
