— Если твои родные умеют читать, предлагаю составить записку. А если нет…
— Умеют, — перебила я.
Собеседник улыбнулся уголками губ, кивнул и вернулся к трапезе. Не сразу, но я все-таки сообразила, что заниматься запиской раньше, чем закончится перекус, величество не намерен, и, подумав, тоже в тарелку уткнулась. Только жевала теперь гораздо активнее и заодно пыталась понять, о чем именно написать.
Да, весь остаток перекуса я усиленно размышляла о содержимом записки, но беспокоиться, как вскоре выяснилось, следовало о другом… Я осознала это в момент, когда Ринар усадил за собственный письменный стол, вручил лист бумаги, перо и… придвинул чернильницу.
Глядя на этот набор канцелярских принадлежностей, я сильно растерялась и уставилась непонимающе. Потом спросила:
— А чего-нибудь другого? Чего-нибудь вроде… ну хотя бы карандаша, нет?
Ринар приподнял бровь, непрозрачно намекая, что слышит про карандаш впервые, а я напряглась, но объяснить суть конструкции не смогла.
Потом услышала:
— Ты же грамотная.
— Да, но… — Я окинула предложенную канцелярку взглядом. — Но писать пером не умею.
— А чем же ты тогда пишешь? — поинтересовался Ринарион.
— В основном я пишу на компьютере. Это такая машина со специальными клавишами в виде букв.
— Клавишами? — переспросил величество скептически, а я кивнула. И за неимением альтернативы все-таки взяла в руки злосчастное перо.
Дальше была попытка разобраться в принципе действия… Это оказалось не так уж сложно, но и не очень-то легко. Я исчиркала целый лист для пробы и насажала на этот лист множество клякс. Ну а когда мысленно выдохнула и приготовилась заняться именно «весточкой», король не выдержал, предложил:
— Давай я? — В голосе прозвучало не вполне отчетливое, но весьма привычное раздражение.
В этот миг я испытала толику облегчения. Просто учтивость и внимательность со стороны монарха воспринимались как нечто не очень реальное, как какой-то легкий глюк.
— Но… — выдохнула я и на мгновение зависла. Хотела сказать про почерк, который является доказательством того, что записка написана именно мной, но, как сама же только что заметила, я тысячу лет от руки не писала. Вся переписка с родителями и сестрой велась в основном эсэмэсками, то есть мой почерк давным-давно забыли.
Впрочем, если понадобится, родители образец почерка обязательно найдут, следовательно…
— Света? — не выдержав молчания, окликнул король.
Пришлось-таки сказать:
— В послание, написанное чужой рукой, родные могут не поверить.
