— Надумал, — сказал Тимоха, красный от натуги и стыда. — Только слушай, парень, если у тебя в кармане такие деньжищи, зачем ты тут на улице мёрзнешь? Купил бы какой-нибудь магазин, что ли, да и работал.
— Курочка по зёрнышку клюёт, — усмехнулся тот. — Может, и куплю потом. Но для этого пока нужно вот здесь стоять, мёрзнуть. Зарабатывать стартовый капитал… Кстати, как у вас с капиталом, сколько будем менять?
— Это. двести, — сказал через силу Тимоха. И сказав это, раскрывшись перед незнакомыми людьми, вдруг почувствовал облегчение. — Двести баксов, значит. Валюта. Такие вот дела.
— Какими купюрами?
— По пятьдесят, — лихо ответил Валентин — так, словно бывал здесь каждый день, дело привычное. — Четыре штуки всего.
— Понятно, что четыре, — успокоили его. — Можно взглянуть?
— Можно, только.
— Сразу же отдам назад, не волнуйтесь! Просто нужно же мне убедиться, что деньги у вас действительно есть, и что они настоящие.
— Ну. смотри, — сказал Тимоха, протягивая одну купюру и не выпуская её из рук.
Юноша попытался ощупать купюру, но это у него не получилось, он даже сконфузился от такой неудачи и ещё от того, что человек ему, такому прямо насквозь честному, почему-то не доверяет.
— Да я не съем, — сказал он, — никуда ваш полтинничек не денется.
Тимоха задумался, отвлёкся на секунду внутрь себя, а юноша в это время как-то очень ловко вынул деньги из ослабевших Тимохиных пальцев. Предъявил купюру хозяину: вот, ничего с ней не произошло — и стал ощупывать, сворачивать, мять и скрести на ней краску, да так рьяно, что Тимоха перепугался. Поцарапает ещё, стервец, кто её потом возьмёт?
— Следующую, — потребовал вдруг юноша очень недовольным тоном, и брови его сурово сдвинулись.
«Чего это он? — испугался Тимоха. — Неужто фальшивая? Обманул банкир, всучил дрянь, а я сколько нервов-то потратил!» Без слов он протянул следующую купюру, и её постигла та же участь — юноша начал сворачивать её и скрести. И две другие, впрочем, тоже.
— Это что, у вас все такие? — презрительно спросил юноша, рассмотрев последнюю купюру.
— А какие такие? — спросил Тимоха с виду храбро, но дрожа всем ливером.
— Девяносто четвёртого года. Вот, смотрите сами, — и сунул сложенные купюры под нос Тимохе.
Тимоха слепо склонился над зелеными бумажками и попытался рассмотреть дату их выпуска, но ничего не увидел, потому что не знал, где смотреть.
— А что тебе не нравится-то? Если даже и девяносто четвёртого — что они, не ходячие? В Америке, говорят, деньги чуть не по сто лет действительны.
