— Да, — сказал я, глядя поверх его головы. — Это понятно. Надо было бы и самому сообразить. Благодарю.
Саня вдруг встрепенулся, просыпаясь:
— Знаешь что, давай по последней, и надо уже расходиться. У меня тут ещё работа.
— Ладно, — сказал я.
Мы допили коньяк и встали с табуретов.
— Ну вот, — сказал Саня, — теперь я за тебя спокоен.
— Спасибо тебе большое. Приютил, обогрел.
— Ну, о чём ты говоришь, Лёша. Тебе спасибо, что посидел со мной. Такие встречи очень редки.
Я вышел на улицу и зашагал к дому. Ботинки теперь почти не скользили.
Ну да, да, всё было нормально. Главное — не расплескать.
Больше я сюда не приду.
«Сегодня!» — подумал он вдруг, ещё находясь во власти сна. И, подброшенный этой простой, но непонятной мыслью (потому что он даже во сне не знал, что именно должно случиться сегодня и почему именно сегодня), словно пружиной, он разом сел в кровати и хрипло и яростно выкрикнул:
— Сегодня! Сегодня!!
Жена тоже проснулась и села.
— Что случилось, Дима?
Он посмотрел на неё очень серьёзно.
— Наташа! Я должен идти.
— Куда?
— Я должен идти. Я дождался. Это будет сегодня.
Он боялся, что жена начнёт задавать бессмысленные вопросы, но Наташа сосредоточенно думала буквально пару секунд, а потом спросила:
— Что ты возьмешь с собой в дорогу?
И он, внутренне смягчаясь, пробормотал в сторону:
— Да ничего. Я тут недалеко…
Будильник пропел свою лебединую песню, а вот и гимн, знакомый с детства, заиграл по радио. Дмитрий любил вставать рано.
Он пошел в ванную бриться. И Наташа вдруг сильно испугалась, потому что он никогда по утрам не брился, как сам говорил — не имел такой вредной привычки.
— Ты смотри там, постарайся не убить никого, — сказала она, обняв его сзади и прижавшись грудью к его голой спине, когда он, с намыленным подбородком, недовольно смотрелся в зеркало. — Сколько можно…
— Что ты, это совсем не то, — сказал он терпеливо и взял в руки опасную бритву. — Это совсем другое.
— А мне никак нельзя с тобой?..
— Нельзя, милая. Это моё дело. Я должен сам…
Пока он брился, Наташа приготовила ему завтрак.
За стол он сел чисто вымытый, выскобленный и пахнущий хорошим лосьоном. На широкие, сильные плечи была накинута, но не застегнута, свежая сорочка, и мокрая черная шерсть на его груди, на синих татуировках, шла крупными завитками, отчего Наташа всегда слегка сходила с ума — всегда, но только не сегодня утром.
— Ешь, ешь ещё! — приказала она, когда муж собрался было встать из-за стола. Посмотрела на него испытующе — и он ничего не смог противопоставить этому взгляду — ни обмануть, ни утешить. Отвёл глаза.
