Керри не так часто бывает в Сиднее. Для нее мое приглашение — очень необычный досуг.
Лайонел много работает, а путешествовать в одиночку с тремя детьми очень непросто. Но теперь есть в Сиднее я, и Керри пользуется долгожданной свободой. Как ни странно, она просит меня прогуляться до университета. Говорит, что и не помнит, когда в последний раз его видела.
— Дерьмово выглядишь, — сообщает подруга, ухитряясь и малышку нести, и мороженое поедать. — Кроме ног и волос и взглянуть-то не на что. — Изучает меня с почти мужской бесцеремонностью.
— А ты выглядишь отлично. Спасибо за комплимент, — фыркаю я.
— Это все заслуга Лайонела. Неким мистическим образом он всегда находит способ не допустить у меня очередной истерики.
Я даже думать не хочу над подтекстом ее слов. Изучаю хрупкую фигурку Джулиана, который уже окрестил своим падением университетский газон. Он считает себя очень взрослым и самостоятельным. Естественно, на фоне двух младших сестер он настоящий герой, но сейчас он такой смешной и умилительный. Ну а Марион — очаровательное создание четырех лет и моя родственная душа. Она натуральная блондинка и ей никогда не придется подкручивать ресницы. А вот глазки совсем не ангельские — хитренькие, зеленые, совсем как у Керри. Она как куколка. Я хочу ее причесывать, одевать, обнимать… невозможно оторваться!
И глядя на то, как я вожусь с ее старшей дочкой, Керри вдруг спрашивает:
— Какой у тебя срок?
Не знаю, как она догадалась. Моя беременность проходит на редкость мирно и гладко.
Токсикоза почти нет, чувствую я себя отлично. Разве что грудь немного округлилась. Может, видела, как я касаюсь живота, а может существует некая мистическая сила, которая позволяет женщинам чувствовать подобные вещи.
— Восемь недель, — честно ответила я.
— И что дальше? Ты собираешься сказать Брюсу?
— Я еще не решила.
— В смысле? — Керри смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова. — Это был риторический вопрос!
— Ну значит на твой риторический вопрос ответ крайне нетривиален!
Мы смотрим друг другу в глаза, точно в гляделки играем. О да, дорогая, ты пропустила очень-очень много.
— Ладно, расскажу. Он пьет и ни в грош меня не ставит. С какой стати я должна доверять ему своего ребенка? И не надо говорить, что у него пятьдесят процентов прав на него. Я их забираю в качестве компенсации за свои страдания. Я просто хочу, чтобы у меня были дети. Но я не хочу, чтобы у меня был Брюс. Я сознаю все последствия, понимаю, как тяжело будет. И я уже почти смирилась с тем, что мои родители никогда это решение не одобрят. Я даже не уверена, что они поддержат меня… но жить так, как сейчас, — моральное изнасилование.
