при котором менее четверти населения СССР в составе союзных республик как жила 30 лет за счет создаваемого на территории РСФСР прибавочного продукта и интеллектуального потенциала, так и будет продолжать это делать. Если же сказать совсем кратко, то более всего вождя заботила (и волновала) одна мысль, которая, по мере нарастания грозных признаков инфаркта и инсульта после 1946 года, все больше занимала его мозги – останется ли после его ухода в мир иной существовать главное детище Ленина и Сталина – Советский Союз.
Поэтому Сталина пугали не только настроения «ждановцев», но и глубина и настойчивость в проявлении этих настроений.
Жданов ведь открыто записал в проекте новой партийной Программы: «Особо выдающуюся роль в семье советских народов играл и играет великий русский народ… [который] по праву занимает руководящее положение в советском содружестве наций…Русский рабочий класс и русское крестьянство под руководством ВКП(б) дали всем народам мира образцы борьбы за освобождение человека от эксплуатации, за победу социалистического строя, за полное раскрепощение ранее угнетенных национальностей».
В развитие и углубление этой мысли в проекте Программы подчеркивалась и особая роль русской культуры как самой передовой из культур составляющих СССР народов – в ждановской формулировке это звучало так: «ВКП(б) будет всячески поощрять изучение русской культуры и русского языка всеми народами СССР». По сути, такая формулировка не только официально закрепляла ведущее и центральное значение русской нации в СССР, но и провозглашала для нее почти мессианскую роль в СССР и в мире. Сталин в 1947 году уже даже слышать не хотел таких формул и потому на полях этого черновика поставил отметку: «В мой архив».
По-видимому, в голове Сталина все эти моменты накапливались, а результатом стало то, что в конечном итоге вождь отклонил все наработанные группой Жданова подготовительные материалы к созыву XIX съезда ВКП(б) в 1947 году, отправил их в архив, а потом отказался и от самой идеи созыва партийного съезда, согласившись на его проведение уже после расправы с «ленинградцами» – в 1952 году.
Собственно говоря, именно с категорического отклонения вождем материалов по подготовке к XIX съезду партии у Сталина и обозначилось вполне четко угасание интереса к русской теме.
Интересы вождя и его заместителя по Секретариату ЦК стали все больше расходиться по разные стороны выстраиваемой Сталиным идеологической баррикады. Вождь, авторитет которого в этот промежуток времени становился абсолютным, все больше склонялся к тому, что в строительстве социалистического общества в СССР на первое место следует выдвигать не русский национальный фактор, а советский.
