Купер подбросил мыском ноги мяч в воздух, перекинул его несколько раз с одного колена на другое и послал Тодду.
– Ты как себя чувствуешь, малыш?
– Нормально, – ответил сын. – Не болит. Но волосы – отстой.
Врачи выбрили ему часть головы, но уже появилась щетинка, отчего это место напоминало сплошной шрам.
– У волос есть хорошее свойство – они отрастают, – сказала Натали.
– Но медленно.
– А я думаю, это здорово, – сказал Купер. – У тебя такой крутой вид.
– Ты похож на чокнутого, – вставила свое слово Кейт и захихикала.
Тодд высунул ей язык, но мяч в ее направлении послал осторожно. Он был хороший мальчишка, снисходительный старший брат. Купер и Натали переглянулись со скрытым удовольствием – между ними возникла та физическая связь, которая появляется после многих лет, прожитых вместе.
«Ты посмотри, что мы произвели на свет».
– И чем вы тут, ребята, занимались? Есть новые друзья?
– Да так, – пожал плечами Тодд. – Я хочу домой.
– А мне здесь еще нравится, – сказала Кейт. – Но теперь по-другому, чем раньше.
– Это как?
– Взрослые все боятся.
Он знал, что его дочь – интеллектуально одаренная, почти наверняка первого уровня. Но от этого ему не стало легче, когда он услышал, как его пятилетняя девочка говорит о страхе всех взрослых вокруг нее.
– А тебе, детка, разве страшно?
– Нет, – ответила Кейт. – Ты нас защитишь.
Она говорила с детской верой, простой убежденностью, что родители защитят ее от мира. Подхватят, если она будет падать, всегда будут стоять между нею и бедой. И правильно – именно так она и должна была думать. И все же ее слова наполнили его смешанным чувством: с одной стороны, гордостью, а с другой – страхом более глубоким и мощным, чем все, что он испытывал прежде.
– Правда же?
– Конечно, дочка, – сказал он.
Но поскольку она могла «прочитать» его, у него был только один способ провести ее: самому уверовать в собственные слова. Все силы отдать на то, что они означают. В эту секунду он был готов спалить целый мир, и не только для того, чтобы его дочери ничто не угрожало, но чтобы у нее не возникало и мыслей о страхе.
– Па, – сказал Тодд с выражением одновременно спокойным и неуверенным, как у человека, хладнокровно заглядывающего в бездонную пропасть, – как вообще это случилось? Все это?
– Не знаю, малыш. – Купер помолчал. – Помнишь, мы с тобой говорили, что есть разные люди?
– Да, но… мама сказала, что президент и многие другие погибли. Это ведь не потому же, что они были разные?
