Стрелка секундомера щелкала, медленно ползла по кругу. Свистела резиновая скакалка. Островерхов со скучающим выражением смотрел на секундомер и на ноги тяжело прыгающего через скакалку Исакова. По лицу экс-чемпиона градом катил пот, как он ни старался скрыть, дыхание было прерывистым и коротким. Тренер выключил секундомер, пожал плечами, отошел в сторону. Исаков перестал прыгать, тяжело дыша, вытерся полотенцем и начал упрямо работать на груше.
Тренировавшиеся в зале не столько работали, сколько наблюдали за прославленным экс-чемпионом. Затем они вообще бросили тренироваться, собрались в кучу, получилось, что Исаков тренируется в зале один, а все стоят и смотрят. Боксеры шепотом переговаривались:
— Так он же старик. Не дышит совсем.
— Говорят, классный боец был.
— Раньше все были классными. Послушаешь, выходит, никто не проигрывал. Одни чемпионы.
— Красиво работает.
— Чего красивого? Ему же сто лет.
— Тридцать пять.
— Я и говорю, что сто.
Увидев, что тренер направляется в их сторону, ребята неохотно разошлись по местам. Островерхов пошел по залу, от одного спортсмена к другому, делая замечания.
Тренировка в зале не получалась, боксеры следили за Исаковым, сами работали невнимательно и вяло. Островерхов хлопнул в ладоши и крикнул:
— На сегодня все! Всем в душ!
Он подошел к Исакову, который упрямо продолжал бой с тенью, ударил ее «лапой» по плечу.
— Прекрати этот цирк. Тренировку мне сорвал. От твоего дыхания в зале сквозняк. Двери хлопают.
— Ты прав, Иваныч, все же заяви меня на Москву, — Исаков вытер пот.
Они посмотрели друг другу в лицо: тренер угрюмо, исподлобья — ученик, наоборот, вскинул голову, задрал подбородок.
— Я все равно выступлю на первенстве Москвы, у тебя нет формальных причин мне отказывать, — быстро говорил Петр, понимал, что говорит плохо, злился. — Я заслуженный мастер спорта, член общества, врач меня пропустит. Извини, старина, тебе придется меня заявить.
— Ты в своем уме? — Островерхов от возмущения даже задохнулся. — Ты с кем разговариваешь, мальчишка? — Он повернулся, пошел из зала. Исаков догнал его и быстро заговорил:
— У меня нет другого выхода! Пойми, старина, я ничего больше не могу придумать. Двадцать лет назад, Иваныч, ты мне сказал: «Запомни, Петр, в конце концов побеждает не тот, у кого крепче кулаки. Главное, идти до конца, подняться с пола, когда ноги не держат и встать уже невозможно». Ты говорил так, Иваныч? Ты говорил, я запомнил, — продолжал Исаков. — Это закон жизни. Надо уметь выстоять, суметь подняться. Сейчас мне надо драться, такая у меня работа.
