Организм, считавшийся независимым единством, способным самостоятельно действовать, погружен отныне в физическую среду, словно фигура, вытканная на ковре. Уже не он движется, а среда в нем. Наши действия не выходят за рамки реакций. Нет свободы, оригинальности. Жить - значит приспосабливаться, приспосабливаться - значит позволять материальному окружению проникать в нас, вытесняя из нас нас самих. Приспособление - капитуляция и покорность. Дарвин сметает героев с лица земли.
Пришла пора экспериментального романа ("roman experimental"). Золя учится поэзией не у Гомера или Шекспира, а у Клода Бернара. Нам все время пытаются говорить о человеке. Но поскольку теперь человек не субъект своих поступков, он движим средой, в которой живет,- роман призван давать представление среды. Среда - единственный герой.
Поговаривают, что нужно воспроизводить "обстановку". Искусство подчиняется полиции - правдоподобию. Но разве трагедия не имеет своего внутреннего, независимого правдоподобия? Разве нет эстетического vero[46] прекрасного? Видимо, нет, ибо, согласно позитивизму, прекрасное - только правдоподобное, а истинное - только физика. Роман стремится к физиологии.
Однажды поздно ночью на Pere Lachaise[47] Бувар и Пекюше[48] хоронят поэзию - во имя правдоподобия и детерминизма.
Перевод А. Б. Матвеева, 1991 г.
КОММЕНТАРИЙ
РАЗМЫШЛЕНИЯ О "ДОН КИХОТЕ"
Первое размышление: краткий трактат о романе.
(Meditaciones del Quijote. Meditacion primera).
- O.C, 1, p. 365-400.
Вся работа состоит из Обращения к читателю, Предварительного и Первого размышлении. Впервые печаталась выпусками в Издательстве Студенческого городка (Residencia de estudiantes) Центрального университета Мадрида в апреле-мае 1914 г. (Обращение опубликовано в июле того же года.) В основе этих эссе - лекции, читанные студентам факультета философии и литературы.
Это первая большая работа Ортеги, свидетельствовавшая о появлении в Испании незаурядного мыслителя, обладавшего собственным "голосом", о "высоте тональности" которого исследователя дискутируют по сей день.
В 1914 г. "Размышления о "Дон Кихоте" не получили признания как философское сочинение. По-видимому, этого не произошло и впоследствии. Указанное обстоятельство особенно досаждало Ортеге, сожалевшему, что читатель за литературными образами не увидел идеи, ибо форма данного произведения, по замыслу философа (следовавшего в данном случае завету А. Бергсона), должна была служить проводником идейного содержания. Специально для испанской "думающей публики" того времени, в целом не готовой к восприятию современной философии, но знающей великолепную художественную литературу, Ортега, во-первых, пишет работу в жанре эссе, а во-вторых, включает в нее значительное число специальных мест, относящихся к "технике" философского рассуждения.
