Глубокомысленны и философские верлибры:
Когда выныриваешь из глубокого,
без всяких ненужных сновидений
семичасового забытья – как будто
из-под километрового слоя
арктического льда, – первая мысль:
«Можно было бы и не просыпаться».
С другой стороны, никакого сожаления,
что проснулся и снова жить, –
не испытываешь.
Такая вот тонкая грань доброжелательного
безразличия.
Многословные вялые верлибры и составляют основную часть книги.
Но есть, конечно же, и рифмованные вирши:
Они лежат здесь: Вова, Галя, Соня, Дима
(а я их всех имею по порядку) –
так шатки жизни их, так розовеют спинки –
но это лучше, чем зашить в подкладку.
Они, забытые, всегда немного жалки.
(«Мистические любовники»)
Если даже закрыть глаза на сексуальную ориентацию лирического героя, то всё равно как-то жутковато от таких откровений…
Единственный обаятельный персонаж в этой книге – такса Чуня, которая умеет разговаривать, называет своего хозяина на «вы» и без конца писает на пол. Но, как ни странно, именно в историях о собаке появляется что-то человеческое.
Воденников работает в принципе одним методом – доводит любую, чаще всего бытовую, ситуацию до абсурда. Отсюда пародийность и гротескность. Удач – по пальцам пересчитать.
Мне скоро поставят памятник.
«Смирение» будет называться.
Напишешь пост в фейсбук. Про то,
что варишь Чуне кашу.
Сразу придут люди.
«Почему варите, а не замачиваете с ночи?»,
«Почему кашу, а не макароны?»
«Вы уверены, что варите хорошую?»
«А вот моя мама варит кашу не так!»
Я так и вижу этот памятник
Мужская фигура из белого мрамора метр на метр.
В руках – котелок.
На постаменте – комментарии.
Между тем – каша сварилась.
Вы были правы. Так себе.
Но заметьте: даже здесь не обошлось без самолюбования. Пусть и карликовый, и вроде как не всерьёз, но всё-таки памятник. Себе любимому и прямо при жизни.
Шестикнижие
Книжный ряд / Библиосфера
Теги: писатели , рецензии , литература , книги
Зарубежная литература
Энрике Вила-Матас. Дублинеска (пер. с исп. Л.Д. Любомирской). – М.: Издательство «Э», 2015. – 352 с. – 1500 экз.
Писатели, как известно, делятся на начинающих, талантливых и великих. Обычно разница между талантливыми и великими становится видна посмертно – лет через 40–50, поскольку, как говорил наш поэтический гений, большое видится на расстояньи. Но не у всех в запасе есть полвека, тем более что книгу-то надо продавать сейчас… Поэтому на обложке недвусмысленно заявлено: Энрике Вила-Матас – великий и талантливый писатель. И чтобы никто не усомнился, кому данное откровение предназначено, следующая строка поясняет – для талантливых читателей.
