А в «Современнике» был очень большой и долгий успех. Актёры были первоклассные, режиссура сильная. Но и пьеса была очень острая и необычная для тех лет. Посол Венгрии даже говорил: «Они и сами не понимают, что за пьеса им попалась!» Но, конечно, все всё понимали.
– У вас возникали конфликты с режиссёрами, бравшимися за постановку ваших пьес? Не подмывало во время репетиции крикнуть: «Не верю!»?
– У меня не возникало таких конфликтов. Наверное, здесь есть глубинная причина: я считаю, что каждый профессионал в театре имеет право на свою свободу – драматург, режиссёр, актёр. Что бы мы ни говорили, а театр – всё равно коллективное искусство и всегда останется таким.
– Русские писатели – Гоголь, Толстой, Горький, Булгаков – часто обращались к драматургии. Явно ведь не для заработка и не из тщеславия. Что можно сказать на сцене, чего не высказать в других жанрах?
– На сцене создаётся живая жизнь , и это нельзя заменить ничем. А точнее – главная искра театра высекается где-то здесь, в таинственном пространстве между сценой и залом. Между сердцем артиста (в которое вложены ещё и сердца драматурга и режиссёра!) и сердцем зрителя (в которое вложена вся его прожитая жизнь). Мне кажется, эта искра между двумя сердцами и есть настоящий театр. И это то зерно, которого больше нет ни в одном виде искусства и ни в одном роде литературы. Это не всегда осознаётся людьми, но всегда чувствуется. По этой причине, думаю, театр никуда и никогда не исчезнет, пока есть человек как гомо сапиенс.
– В эпоху так называемого застоя гремели такие имена, как Володин, Рощин, Арбузов… Сами театры – «Современник», «Ленком», «Таганка» – были центрами культурного паломничества. Даже кинорежиссёры обращались к пьесам – фильмы «Бег», «Жестокий романс»… В чём причина интереса к театру, к драматургии именно тогда?
– Мне кажется, театр как общественная трибуна характерен не для одной лишь эпохи застоя. Театр был общественной трибуной не только в советское время (когда настоящих общественных трибун не могло быть), но и в дореволюционную пору. Вообще театр как трибуна – чисто русское явление. Почти потеряв сегодня свою культурную русскость , мы почти потеряли и общественную трибуну театра. Гоголевской «кафедры, с которой можно много сказать миру добра», сегодня нет. И этого жаль.
– Сейчас режиссёры достаточно вольно обращаются с пьесами классиков, соревнуясь друг с другом в их «прочтении». Вы делали инсценировки по Достоевскому и гоголевским «Мёртвым душам» – не возникал соблазн «осовременить» классиков? Или, напротив, был страх невольно навредить им?
