— Нет ничего более неизменного в этом мире, чем слово. Слова доходят к нам через века и континенты. И, что самое непостижимое — слова бессмертны. Уходят понятия, которые они обозначали, исчезают вещи, а слова живут нередко в новом обличье. Но при этом несут в себе и своё прошлое, скрытое от непосвящённых.
Я промолчал, а в Алексее, видимо уже заговорила его вторая специальность. Он всё более воодушевлялся:
— Вот вы, на каком языке говорите? На русском. А чьи слова употребляете? Слово «табак» пришло из аравакского языка, слова «шоколад» и «томат» — из ацтекского. Четыре века прошло, как сгинули эти народы, а слова живут! Маги утверждают, что если познать истинный смысл слов, то можно получить большую власть.
— С этим трудно не согласиться, — подтвердил я, — Мне приходилось сталкиваться с людьми, познавшими истинный смысл слов и пытавшихся получить от этого хоть что-нибудь. Увы, прокурор ничего не смыслил в магии и квалифицировал их действия, как шантаж, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Силы, вызванные магом, часто обращаются против неопытного адепта, — охотно поддержал шутку мой спутник, — Это аксиома, — и, без всякой паузы, добавил, — вот Ваши родители назвали Вас Леонид — «львиный». Вы и пошли, вопреки всем установкам, в военную службу, да ещё в розыск. А мне досталась от предков фамилия Дорогокупец. Может, она и занесла меня из библиотечной тиши в торговлю?
«И далее» хотел добавить я. Но промолчал. Неисповедимы жизненные пути. Зачем-то же скрестилась наши дорожки.
Обещанный дядей ужин оказался воистину философским. На столе красовалась испечённая в камине картошка, ржаной хлеб и баночка горчицы. Но, симпозиум есть симпозиум — посреди этого великолепия красовалась водка, весьма по-интеллигентски, перелитая в графин.
— Ну вот, молодцом, — одобрительно сказал дядя, проводя рукой по моей многодневной щетине, — ещё немного и уже можно будет подравнивать.
Собственно из-за этой самой щетины мне и пришлось срочно убираться на дачу. Сестра уже косилась на меня с подозрением и осторожно принюхивалась, пытаясь уловить запах спиртного, да и на улице люди сторонились. Поэтому, когда я объявил о намерении на пару недель отправиться к дяде, все сразу успокоились. Под бдительным оком старого педагога не забалуешь.
Водку полагалось закусывать ржаным хлебом, обильно смазанным горчицей. Потом перешли к картошке. Она была великолепна. Рассыпчатая, румяная, с настоящим запахом костра. Я потихоньку настроился на романтический лад. Дядя, налив по второй, отодвинул графин:
