‒ Хотел заставить его побороться за неё, ‒ объяснил Сед Джессике, помогая ей подняться со стула. ‒ А теперь уже пора уединиться и начать раздеваться?
‒ О, да, сейчас определенно время именно для этого, ‒ ответила она.
Она выхватила микрофон из рук Макса.
‒ Спасибо всем, что пришли. Надеюсь, вам было приятно, ‒ сказала она. ‒ Теперь пришла моя очередь наслаждаться вечером и получать удовольствие.
В зале раздался в основном мужской смех, и Джессика не была уверена, что женщины поняли её намеки. Но у неё не было времени на объяснения. Она хотела своего мужа, и как можно скорее. Она вернула микрофон смеющемуся Максу, вцепилась в лацканы пиджака Седа, и поволокла его со сцены.
Стоя на улице, ожидая лимузин, Джессика набросилась на Седа со страстными поцелуями. Одна рука лежала на его затылке, а другой она поспешно расстегивала его рубашку. Она не собиралась ждать, пока они доедут до дома. И если лимузин не поторопиться, то она запрыгнет на него прямо на тротуаре перед банкетным залом.
‒ Серьезно, Джессика? ‒ Голос её матери был как ушат холодной воды, вылитый на голову. ‒ Мне еще в жизни не было так стыдно, как сейчас.
Джессика продолжала целовать мужа, в надежде, что её мать поймет намек и отстанет от них.
Но этого не случилось.
‒ Ты самая большая шлюха, когда-либо надевавшая белое подвенечное платье в день свадьбы.
Джессика застыла, шокированная словами матери. Её губы перестали двигаться. Сед одернул её, и закрыл своей широкой спиной.
‒ Мне плевать кто вы, леди. Никто не смеет так разговаривать с моей женой, ‒ рычал он, проговаривая каждое слово. ‒ Вы сейчас же извинитесь, а затем, блять, исчезнете из её жизни. Она больше не намерена терпеть ваши оскорбления. Да и я не позволю вам оскорблять её.
Когда Сед договорил, Джессика шмыгнула носом. Это были самые властные слова, которые она когда-либо слышала. Она сама не понимала, как давно хотела их сказать, а услышав их из уст мужа, испытала облегчение, и её пробила дрожь.
‒ Извиниться?
‒ Живо!
Она выпучила на него глаза, а затем повернулась к Джессике.
‒ Я не сожалею, что назвала тебя шлюхой, ‒ сказала та, ‒ но мне жаль, что ты вышла замуж за говнюка.
Стелла пошла прочь, а Джессика глазела ей в след, не способная подобрать слова.
‒ И ты позволишь ей так со мной говорить? ‒ съязвил Сед.
Нет, если честно.
Джессика подхватила подол, и помчалась вверх по лестнице, настигнув мать на верхней ступеньке, до того как она успела вернуться в зал. Она развернула её, желая высказать все ей в лицо, и поставить её на место.
